Олег Дивов - Оружие Возмездия
— Почти по «Аквариуму»: дембель становится ближе с каждым днем. Ладно, Ген, хорошо, что ты приехал, мы слегка тут скучали. Поговорим в другой раз? Я пошел.
Я вышел из штаба, свернул с асфальта на траву, уселся в небольшую кучу сена у волейбольной площадки ракетчиков. Который час? Два, нет, уже полтретьего. Дул холодный, очень августовский ветер. Я расстегнул куртку, сунул за пазуху руку с зажигалкой, прикурил. Достал письмо, посмотрел на просвет, где можно рвать.
В конферте была ксерокопия статьи из «Франкфуртер Рундшау» с фотографией моего отца. На обороте — письмо. Отец возил по Европе выставку Кандинского.
Я глядел на фотографию и думал, как необратимо изменился мир за те два года, что меня не было. Отца раньше не выпускали в капстраны, он считался недостаточно благонадежным для этого. А художник Кандинский упоминался только в специализированной литературе. Я читал о нем в книге «Философия и искусство модернизма», изданной микроскопическим тиражом.
По ту сторону забора творилось черт-те что. Там бушевал Съезд народных депутатов. Академик Сахаров рассказывал с трибуны, как наши «расстреливали своих в Афганистане, чтобы те не попали в плен», чем рассмешил всю армию до колик. На собрании армейского партийно-комсомольского актива в Белой Церкви выступал какой-то Кравчук . Один капитан встал и ему говорит: если вы прикажете вывести мое подразделение на улицы гасить народные волнения, сразу заявляю — хрен вам! Я видел это своими глазами и не понял, из-за чего столько эмоций. А теперь Шнейдер сказал: предчувствие гражданской войны...
А в журнале «Огонек» опубликовали рассказы удивительного писателя Пьецуха. В «Технике-молодежи» я прочел «Звездных королей» Гамильтона, классическую «спейсоперу», еще не зная, что этот жанр так называется. И «Планету Роканнона» Урсулы Ле Гуин — там же... А в Москве выступают рок-группы, еще недавно бывшие под запретом. Их даже показывают по телевизору. А мои друзья открывают собственную газету. Частную. Зовут работать. Уму непостижимо. Поистине, за забором творится что-то сверхъестественное.
Очень хотелось жить.
Было немножко страшно. Они-то там, на воле, все это приняли не сразу, постепенно. Успели привыкнуть. А я приду, и меня — как утюгом по голове: свобода!
Ладно, справлюсь. Я встал, отряхнулся от сена и пошел к казарме.
Пора было строиться на обед.
«« ||
»» [251 из
310]