Дaрья ДОНЦОВА ЧЕРТ ИЗ ТАБАКЕРКИ
— Ужас, — прошептала я, — жуткий ужас. Но как же Никита опознал тело? У Гали изуродована правая нога, а у Веры — левая.
Олег Михайлович тяжело вздохнул:
— Да он даже и не сообразил, что видит. Опознание производилось формально. Машина его сестры, остатки одежды тоже ее, стоит автомобиль на дороге к «Барвинкову». А когда спросили про особые приметы, Никита прошептал: «Пальца на ноге нет». На том все и закончилось.
Вечером Константин потребовал, чтобы Антон с ним рассчитался. Тоша привез конверт и устроил скандал:
— Я же просил не убивать! Константин хмыкнул:
— Молчи уж, мать Тереза! Думаешь, в борделе кайф? Ну не сейчас, так через полгода копыта откинула бы. Гони монету и заткнись, да имей в виду: в случае чего, ты — заказчик.
Антон в ужасе только согласно кивал головой. Нет, такого он не хотел... Отправить Верочку в бордель — куда ни шло, но сжигать в машине? Тоша потерял сон и пугал Ксюшу, вскрикивая по ночам. А Константин потирал руки. Естественно, он не сказал заказчику, что жертва убежала. Зачем? Просто съехал со съемной квартиры на другую, полагая, что Антон никогда не сумеет его найти. Фамилии не знает, постоянного местожительства тоже... Никаких угрызений он не испытывал, на его совести было уже не одно убийство. Крюков же, когда они убили Галю, принялся неожиданно плакать и причитать:
— Господи, что мы сделали, что!
Константин в изумлении уставился на приятеля. Не прошло и суток, как они убили ребят на Дорогомиловской, и Андрей совершенно спокойно после этого вел машину.
— Приди в себя, придурок, — велел Костя. Но Андрей продолжал всхлипывать:
«« ||
»» [404 из
423]