Дaрья ДОНЦОВА ЧЕРТ ИЗ ТАБАКЕРКИ
— Но Ксюша? Ксюша-то сразу небось сообщила, что не ездила в больницу.
— Правильно, но по логике Лены я должен был подумать, что мадам Соловьева прикинулась балериной. Ксения носит парик, ее роскошные волосы — фальшивые. Причем, накладок несколько, три или четыре, с разными прическами. Вот милая дама и позаимствовала у балерины одну из них, а также очки, макияж, бандану, надела черненькие брючки. Был еще момент, о котором ты не знала. Лена надела очень броское кольцо, принадлежащее Альбине, и она все время вертела им перед носом Кисина, словно давая понять: я не Ксюша, я — Альбина, которая притворяется Ксюшей, чтобы потом уверять: ничего не знаю об анализах.
— Как же ты догадался?
— Ну, во-первых, кольцо. Глупо не снять такую приметную вещь, когда хочешь сойти за другого человека, и потом, Лена сделала одну ошибку.
— Какую?
— Ее отвезли в Склиф и положили в палату. Но она чувствовала себя хорошо, больше симулировала отравление. Ей нужно было сообщить в милицию, что яд в матрасе. Вот наша хитрюга и пошла в метро «Сухаревская», вход в которое в пяти минутах от НИИ «Скорой помощи». Из холла больницы она звонить побоялась.
Местонахождение телефона милиция вычислила сразу. В вестибюле станции сидит тетка, торгующая газетами. Когда оперативники стали ее расспрашивать, баба и припомнила женщину в спортивном костюме и... домашних тапочках, говорившую в трубку, прикрывая мембрану носовым платком. Газетчица не удивилась и сказала дознавателям:
— Небось в Склифе автомат опять сломался. Я уж знаю, как в тапках — это оттуда, самые мои покупатели. В больнице скукотища, так они у меня все подряд покупают, только эта ничего не взяла.
Дальше — дело техники. Тетке просто показали фото всех членов семьи и прислуг Соловьевых. Лена и помыслить не могла, что кто-то увидит ее у автомата, и лица не прятала.
Куприн замолчал, потом вздохнул:
«« ||
»» [417 из
423]