Даша Васильева НЕБО В РУБЛЯХ
Суммы станет, как всегда, перечислять бухгалтерия «Марко», потому что я, чувствуя свою ответственность перед тобой, издательством и читателями, никогда не брошу писать. Рукописи с прежней регулярностью продолжат поступать в редакцию, и столь же регулярно ты будешь получать деньги. Свою часть, впрочем, не столь много, как раньше, получит и Никита. Если выделенные средства покажутся ему копейками, ничего поделать не могу. Я очень прошу тебя не говорить Киту и Зизи, что ты имеешь деньги, пусть это будет твоей тайной. Банк займется всеми финансовыми проблемами, все выплаты за дом, газ, электричество, охрану и прочее будут совершаться вовремя, на текущий счет будет поступать оговоренная мною сумма для хозяйственных нужд. Но и только. Остальные деньги пойдут на депозит, доступа к которому ни у кого нет.
Каждый месяц, исключая апрель и декабрь, в двадцатых числах, подойдя к книжному магазину, ты увидишь очередную книгу Смоляковой. Тогда знай: я жива. Если же в течение полугода новинок не будет, это будет означать, что я, увы, умерла. Не плачь, ступай к Роману Мефодьевичу, нашему адвокату, у него лежит завещание. Я не скрою его содержания: все члены семьи получат небольшие суммы, Киту и Зизи отойдет городская квартира. Но остальное: дом, земельный участок и, главное, право на авторское наследие, — отойдет тебе. Не волнуйся, ты будешь богата и независима, тебе не придется, как мне в юные годы, кланяться кому-то в пояс за копейку. Но это худший вариант развития событий. Ты просто потерпи, думаю, через несколько лет я сумею вновь быть вместе с тобой, мы уедем далеко и будем счастливы. Очень прошу, позаботься о животных, чтобы они не оставались голодными и не болели. Я, к сожалению, не могла взять их с собой. Не могла я взять и тебя, прости, но моя любовь остается с тобой. Все будет хорошо, все обязательно будет хорошо! Не верь никому и ничему, рассказанному обо мне! Не показывай это письмо никому, а в особенности домашним.
Настюша, в нашей семье беда, я надеюсь вылезти из нее, но для этого, увы, мне следует исчезнуть. Будь осторожна, не доверяй никому из своих, даже…» Дальше шла ровная черта, создавалось такое впечатление, что листок выдрали у Милады из рук.
— Тут нет подписи, — пробормотала я, — и числа.
— Я очень хорошо знаю мамин почерк, это писала она, — шмыгнула носом Настя. — Вы не представляете, что я чувствую. Мне так тяжело… И одиноко… И я.., я просто в шоке.
— Ты никому не показывала послание?
— Вам первой, — всхлипнула Настя и вдруг добавила:
— У вас же тоже йорк есть! И собак вы любите, и книги Смоляковой, и денег вам не надо, и… По щекам Насти градом хлынули слезы. Чуня, поняв что ее юной хозяйке плохо, тоненько завыла.
Я обняла девочку, потом встряхнула ее и сказала:
— Рыдать глупо, лучше давай подумаем, что мы можем сделать в данных обстоятельствах. А поплачем потом, от радости.
«« ||
»» [40 из
484]