Дарья Донцова - Скелет из пробирки
– У меня их нет, – пробормотал Герман и замолчал. «Тракторист», не мигая, смотрел на пацана, и вдруг того осенило:
– Могу исполнить песенку, которую бабушка пела мне на ночь. Это старинная мелодия, ее знают только настоящие немцы!
– Давай, – крякнул дядька.
Герман затянул:
– Schlaf, mein lieber, schlaf, dein Vater… ""Спи, мой дорогой, спи, твой отец…" (далее – «пасет овец, мать стирает белье…») – старинная немецкая колыбельная песня.";.
Лицо начальника разгладилось. Он подождал, пока подросток закончит петь, и сказал:
– Хорошо, назначаю тебя помощником санитара. Жить будешь в бараке "Б", питаться станешь вместе с капо, все-таки в тебе течет арийская кровь, правда, сильно испорченная украинской.
На мягких ногах Герман пошел в барак. В его школе преподавала иностранный язык настоящая немка. Роза Леопольдовна, приехавшая в свое время в СССР по линии Коминтерна. Отчего ее не расстреляли в 37-м, было непонятно, но иногда дама, наклонив голову с круто завитыми кудряшками, пела ученикам песни своего детства и юности. Дети беззлобно подсмеивались над Розой Леопольдовной. Ну взбредет же ей в ум развлекать их, совсем уже взрослых, таким образом. Но песни слушали и даже, от постоянного повторения, запомнили слова. Герман тоже прихихикивал на уроках, и вот теперь вышло, что полубезумная Роза Леопольдовна спасла ему жизнь.
Что пришлось пережить мальчику, почти ребенку, убиравшему в операционных и палатах, трудно описать словами. Герман старался, как мог, облегчить страдания несчастных «кроликов» – так называли немцы людей, на которых проводились опыты. По ночам, когда капо и доктора спали, мальчик утаскивал на кухне батон белого хлеба и угощал самых слабых. Люди хватали его и лихорадочно шептали:
– Слышь, парень, таблеточку анальгина раздобудь? Помоги! Но лекарства трогать Герман боялся. Во-первых, все они были на строгом учете, а во-вторых, шкафы хорошо запирались, поэтому единственное, что мог сделать мальчик для несчастных, – это изредка подсунуть ломоть булки да дать воды. А еще он очень боялся оказаться в бараке в качестве подопытного. Но, очевидно, немцы и впрямь посчитали его за своего. Потому что краткие указания «вымой пол» или «простерилязуй инструменты» раздавали ему на немецком языке. Правда, в свой туалет не пускали, и ел Герман вместе с капо, питался он намного лучше, чем заключенные, но не ходил в офицерскую столовую.
«« ||
»» [338 из
391]