Дарья Донцова - Сволочь ненаглядная
Девочку Платову привезли в автозаке, и сопровождал ее милиционер. Галину Владимировну подобное мало удивляло. У нее было достаточно детей, ставших временно сиротами из-за того, что отец и мать попали в места не столь отдаленные. Как правило, ребят сначала отправляли в приемник-распределитель, а потом переводили к Соболевой. Так что на первый взгляд ничего особенного в данном случае не было.
Странности начались сразу, когда директриса принялась просматривать документы новой воспитанницы. Вот уж где было чему удивляться. Вместо имен родителей или других родственников стояли жирные прочерки, домашний адрес также отсутствовал. Как правило, в анкетах всегда значилось: мать – такая-то, осуждена по статье 102, часть первая, отец – неизвестен. Или упоминались бабушки, сестры, братья…
Тут же – ничего. Словно ребенок вынырнул из небытия. Подкидыш? Но на бездомную нищенку девочка не походила. Одета Настенька была в добротную одежду, без заплат и дырок. Кудрявые волосики чисто вымыты, на теле никаких следов побоев. И в отличие от большинства детей, приезжавших в компании милиционеров, она не была истощена и не накинулась на тарелку с манной кашей, поданную на ужин. К документам прилагалась медицинская карта, из коей следовало, что Платова Анастасия Валентиновна, 1975 года рождения, ничем особым, кроме ринита, а попросту насморка, не болела, ей также сделали все необходимые профилактические прививки, что вызвало у Галины Владимировны очередной взрыв недоумения. Родители ее воспитанников, как правило, не тратили время на походы в детскую поликлинику. Девочка явно была домашней, хорошо присмотренной…
В приюте у Соболевой находились детки, чьи родственники погибли в результате болезни или несчастного случая, но в их документах четко стояли причины смерти отца или матери…
Не зная, что и подумать, директриса открыла медицинскую карту на той странице, где содержатся сведения о больном, и ахнула. Необходимый листок уничтожили, а номер детской поликлиники и даже штамп лечебного учреждения оказались густо замазаны черной краской. Кто-то постарался, чтобы девочка Настя оказалась в положении сироты, никогда ничего не узнающей о своей семье.
Не успела Галина Владимировна прийти в себя, как раздался телефонный звонок. Ее непосредственный начальник приказал – девочку взять, вопросов не задавать, а еще лучше, сказать, будто личное дело потеряно, и завести новое.
Пришлось послушаться. За пропажу документов, кстати, беспрецедентную за всю преподавательскую карьеру, Соболевой объявили выговор. Но через неделю премировали трехмесячным окладом, как победившую в социалистическом соревновании, а порицание через год сняли.
Настя пошла во вторую группу и начала учиться говорить и самостоятельно есть, родителей девочка, естественно, не помнила и считала себя сиротой, живущей в приюте с детства. Как все детдомовцы, она поинтересовалась как-то у Соболевой:
– А где мои родители?
Галина Владимировна быстро ответила:
«« ||
»» [367 из
469]