Дарья Донцова - Урожай ядовитых ягодок
– Сердце у ей схватило, – пояснила старуха, – «Скорая» не поспела, инфаркт стрясся, вона как.
– Когда же она скончалась?
– А ровнехонько в четверг, – словоохотливо пояснила бабка. – Сначала ты к ней приехала, потом Генка прикатил с тортом. Посидел полчасика и отбыл. Стоило ему отъехать, Клавку и скрутило. Так бы и померла в одиночестве, только вон тот малец, видишь? – Она ткнула согнутым, сухоньким пальцем в сторону подростка лет двенадцати, упоенно поглощавшего «Оливье». – Пашкой зовут, – продолжала баба Нина, – вечно голодный ходит, отца нет, а матерь пьет, ровно кляча пожарная, каждый день бухая. Вот Пашка и глядит, у кого подхарчиться можно. Он живо сообразил: ни в жисть Клавке одной торт не съесть, ну и толкнулся к ей в комнату, навроде ему мать наказала спичек в долг попросить. Думал, угостит его Клавка сладким. А она уж хрипит…
Баба Нина перекрестилась и лихо опрокинула свой стакан, в котором плескалась бесцветная жидкость.
– Генка, кто это? – медленно спросила я.
– Унук Клавкин, такой зараза, уголовник!
– Почему уголовник?
– А потому, сидел на зоне, вышел два года назад, вроде работать стал. Только сомневаюсь я что-то, раньше-то не делал ни хрена, небось и сейчас баклушничает, такие не работают. Но к Клавке хорошо относился, ходил сюда. Мать-то его, Райка, померла от позора. Как Генку посадили, она нос на улицу не казала. Народ у нас тут злой, чуть что, в глаза тыкать начинали. Посварилась она один раз с Федюниной, наорала на нее на кухне:
– Твой сын вчерась пьяный пришел и всю раковину заблевал, алкоголик хренов.
А Танька Федюнина ей в ответ:
«« ||
»» [356 из
424]