Дмитрий Емец - Лёд и пламя Тартара
По ходу дела Эдя познакомился с девушкой Катей и месяца два встречался с ней с упорством человека, у которого слишком много свободного времени. Не исключено, что он даже женился бы на ней рано или поздно, но у Кати оказались другие планы.
9 мая (нашла денек!) она променяла Эдю на финна-баптиста. Тот ходил по квартирам и раздавал брошюрки, в которых сообщалось, что грядет конец света и надо немедленно спасаться. Катя оставила финна пить чай, выведала все подробности его одинокой личной жизни и быстренько спаслась. Оскорбленный до глубины души, Хаврон непременно оформил бы финну физиономию по старинному дедовскому рецепту, чтобы уважал хотя бы 9 мая, но Катя заблаговременно отправила "горячего финского парня" сажать картошку на дачу к своему дедушке. У дедушки было двадцать соток под Калугой, что давало всем родственникам повод дразнить его "картофельным магнатом".
Эдей овладела хандра. Нужно было искать работу, но одна мысль, что надо покупать газету и звонить-звонить-звонить, рождала противный сосущий холодок у него под ложечкой. К тому же у Эди была теория: когда дела не идут, не следует залегать на дно, а нужно вышибать клин клином. Шуметь, буянить, устроить грандиозный кутеж, показать судьбе, что вот он я, тут, обрати на меня свое благосклонное внимание!
Остававшиеся деньги Эдя решил разделить на две кучки: одну прогулять за вечер, приманив удачу, а другую оставить, пока не прояснится с работой. Но и тут вышла неувязка. В ресторане Эдю стал задирать парень с соседнего столика. После короткого невнятного объяснения у фонтана в духе "Слышь, братан!" - "Че те надо?" парень врезал Эде, а Хаврон ему. Парень попал Эде в скулу с левой руки, а Хаврон парню в подбородок с правой. Когда "слышь, братан!" выполз из-под стола, выяснилось, что у него красная книжечка. Якобы он находился при исполнении, а Хаврона не задирал, а хотел проверить документы. Затеялась тревожная, с опасным душком история. В результате Эдя расстался не с половиной денег, а со всеми, радуясь, что отделался относительно легко.
Вечером следующего дня Эдя сидел дома, прикладывал к скуле лед и, тоскуя, доводил сестру до белого каления. Зазвонивший телефон прервал Эдины расспросы. Зозо сорвалась со стула и взглянула на брата с такой мольбой, что Хаврон вспомнил, что сердце - это не просто мышечный орган
- Ну так и быть. Я как раз собирался уйти! Пока, сеструндия!
Хаврон обулся, на случай вечернего холода завязал рукавами на поясе свитер и вышел из дома. У подъезда он остановился в глубокой и неожиданной задумчивости, разглядывая круглую радостную луну, к которой хотелось пририсовать маркером глаза, рот и уши. К счастью, в распоряжении Эди не оказалось лестницы достаточного размера, иначе бы он непременно это сделал.
Бывают дни, когда мы вдруг начинаем совершать странные, почти бессознательные Поступки Что-то ведет нас куда-то или, напротив, откуда-то уводит. Мы пьем кофе, сидим на работе, передаем деньги в маршруте, спим, смотрим телевизор - и все это время неведомая сила перебрасывает нас из одного неизвестного нам пункта в другой пункт, известный, но не нам. И что это за сила - добро или зло, не знает никто, ибо она в равной степени может оказаться как тем, так и другим Возможно, сила эта зовется иначе - судьба.
Именно такой судьбоносный день был сегодня у Эди. Дворами он вышел на шоссе и сел в троллейбус. Какой у него номер и маршрут, Хаврон заметить не успел. Не исключено, что сработал инстинкт авантюризма, который заставляет человека вскакивать в первый же попавшийся транспорт.
Двери троллейбуса закрылись, и он, как кит Иону, повлек Эдю в своей гудящей утробе незнамо куда. Эдя мягко подпрыгивал на кургузом диванчике, внутри которого ощущались пружины, и размышлял - из спортивного, впрочем, интереса - где в конце концов окажется. Москву он знал, как почти всякий москвич - отдельными мозаичными кусками, выстриженными из большой карты вселенной, и выброшенный из окружения привычных строений сразу начинал ощущать себя путешественником, впервые попавшим в незнакомый город.
«« ||
»» [122 из
307]