Дмитрий Емец Мефодий Буслаев Маг полуночи
Боря осторожно уселся на один из пней и медленно стал жевать банан, извлечённый из сумки. Грелкин был печальный толстый молчун. Обычно он обитал на последней парте, печально грустил и с непонятной значимостью поглядывал на окно, где стоял горшок с засохшей фиалкой, такой же жизнерадостной, как и он сам. На большинство вопросов Боря отвечал односложно: «Ну?», «А!», «Не-а!». Учителя не хвалили его и не ругали. Даже к доске вызывали редко, предпочитая просто забыть о нём. Одним словом, Боря Грелкин был одним из тех, чьё присутствие одноклассники не замечают даже в самую большую лупу.
— Ты собираешься пни таскать или как? — окончательно успокоившись, спросил у него Мефодий минут через пять. Он вспомнил, что с Борей требуется по возможности говорить мягко, чтобы он не умер от ужаса.
Грелкин задумчиво посмотрел на свой живот и отряхнул с него крошки.
— Мне нельзя ничего поднимать. У меня грыжа выпадала в прошлом году, — сообщил он уныло.
— А почему ты завучу не сказал?
— А она не спрашивала.
Мефодий зажмурился, досчитал мысленно до десяти, чтобы не порвать Борю на десять маленьких идиотов, и стал переносить пни в одиночку. Пни были тяжеленные, и на лестницу их приходилось закатывать, беря каждую ступеньку приступом. Уже с первым пнём он намучился так, что, закатив-таки его в актовый зал, вниз добрёл едва живой.
Когда он вновь ввалился в подвал, Боря Грелкин заканчивал задумчиво облизывать пальцы.
— Знаешь, он какой-то странноватый на вкус! Но вообще, глобально выражаясь, дрянь! — произнёс Грелкин фразу просто феноменальной для него длины.
— Кто «он»?
«« ||
»» [49 из
275]