Дмитрий Емец - Месть валькирий
Хаврон скривился. Очень профессионально. Он всегда кривился так, словно его угостили по меньшей мере лимоном, одна сторона которого была обмазана горчицей, а другая хреном. Слушать женщину - последняя вещь, которую должен делать мужчина. Если женщина любит ушами, то мужчина больше любит, когда уши не загружают посторонними звуками. Особенно если эти звуки производит родная сестра или кто-нибудь из родственников.
- Зоя, перестань!.. Не репетируй! Я твой брат! Я отлично помню, на сколько лет ты меня старше, - сказал он лениво.
- Ничего ты не помнишь! И вообще: ты не родитель. Тебе не понять, что такое иметь взрослого сына, - воскликнула Зозо.
- Оно конечно. Любить детей и иметь детей - это два разных диагноза, - согласился Эдя. - Но вообще-то почему это я не родитель? Очень даже родитель. Твоему оболтусу четырнадцать. А моему минус десять.
- Как-как-как? Какие еще минут десять? - удивилась Зозо.
- Потому что раньше чем через десять лет я до отцовства все равно не дозрею. Вообрази себе только: я и какой-нибудь памперс: "Пап, купи шоколадку!" Да, щас! Разбежался! Сопли не замерзнут, нет? Иди сам заработай! - заявил Эдя с такой решимостью, словно в ногах у него уже крутился маленький и наглый хавроненок.
Зозо посмотрела на брата с чисто медицинским беспокойством.
- Утихни! Для отца ребенка, которому минус десять лет, ты как-то слишком развоевался! - утихомирила она брата.
Эдя осознал это и утих. Зозо сделала пару звонков и учесала к знакомой парикмахерше. Ей хотелось привести себя в порядок, чтобы во всеоружии обрушиться на лектора-тире-переводчика-тире-де-моническую-личность-с-ватками-в-ушах.
За те девять-десять месяцев, что мы не виделись, в жизни у Эди Хаврона мало что изменилось. Он нашел было работу в ресторанчике, который изо всех сил старался казаться японским, но продержался там совсем недолго. В память о японском ресторанчике у него осталась разве что привычка называть разбавленную водку "саке" и кланяться, подавая счет. Рассуждая глобально, Эдя был человек, в котором сталкивались две струи характера: природная бойкость и беспокойство мысли мешали ему делать все на троечку, с разумным пофигизмом и кое-как, в общем русле, тащиться по жизни. Лень же, не менее природная, препятствовала чудесам трудового героизма и мешала продвигаться по службе. Ураган этого парадокса сотрясал его всю жизнь. Наконец компромисс был найден - и теперь Эдя вновь не делал ничего.
«« ||
»» [30 из
309]