Дмитрий Емец - Ожерелье Дриады
Ромасюсик уставился на булаву. Он понял, что это конец. Его сейчас убьют за то, что он увидел, как в грудь Прасковье поместили грязное полотенце. Шоколадный юноша упал на живот и вжался лицом в пол. Он чувствовал всем телом, как Зигя, играя, заносит булаву, чтобы легонько клюнуть его в затылок.
Где-то в незримости прорисовалась деловитая Мамзелькина, трогающая натруженной рукой брезент на косе и открывающая зачуханный свой рюкзачок.
– Не надо! Не убивайте! Я ничего не видел! – губами ощущая холодные плиты и размазываясь по ним лицом, простонал Ромасюсик.
– Зигя! – вновь окликнул Пуфс.
Ухо Ромасюсика обожгло брызнувшими осколками. Булава тюкнула в мраморный пол рядом с его головой. Поняв, что его оставили в живых, шоколадный юноша встал на четвереньки и встряхнулся.
– Запомни: брякнешь что-то – она не поверит, а Зигя сожрет тебя живьем! – все так же без угрозы, совсем по-соседски, предупредил его Пуфс.
Спустя минуту он уже помогал Прасковье подняться.
– Осторожнее с гневом, дорогая! Кто будет нами управлять, если тебя не станет? – скрипел он, подбирая мягкими губами слюну. – Ой, ты запачкалась! Как же так можно? Что скажет дядя?
Насмешливо поглядывая на Ромасюсика, Пуфс принялся отряхивать тот след на Прасковье, что был оставлен его грязной стопой. Прасковья рассеянно слушала, болезненно вздрагивая.
«Она вся сплошная рана! Не знаешь, куда и пальцем ткнуть, чтобы ее не скорчило», – подумал Ромасюсик, со страхом скашивая глаза на Пуфса, чтобы проверить, не слышит ли тот его мыслей.
«« ||
»» [174 из
344]