Дмитрий Емец - Ожерелье Дриады
– Плывите! Мы догоним! – крикнул Эссиорх, только начинавший скатывать свой спальник.
Как обычно, он готовил всем завтрак, потом возился с котлами, с палаткой – и получалось, что он собирается всегда последним. Корнелий, помывший сегодня три ложки, и Улита, вытянувшая из земли четыре палаточных колышка, уже успели обвинить его, что он копается и всех задерживает.
Минут через тридцать «Свирь» и «Таймень» тоже были готовы. Меф, закончивший обжигать в костре консервные банки, чтобы они быстрее ржавели, залил угли и, вытолкнув «Свирь», ловко запрыгнул в нее животом. Даже ноги ухитрился не намочить, что получалось не всегда.
Сережа быстро несла их между притопленными деревьями, часто цеплявшими днище. Чем дальше – тем топляка становилось больше. Они плыли где-то совсем в лесной глуши, в низине. Река то сужалась, то расширялась, образуя тихие затоны. Пару раз случалось, что Сережа разветвлялась, и не сразу можно было понять, куда плыть. Истинное же русло было порой таким узким и заросшим, что не верилось, что здесь река, а не завязший в глине ручеек.
На дне байдарки хлюпала вода. Даф, наклонившись, мочила в Сереже разгоряченную ладонь. Желая ее развеселить, Меф незаметно сорвал кувшинку и накинул ей сзади на согретую солнцем спину. Даф вскрикнула и выбросила кувшинку в воду. Буслаев огорчился, что его подарок не оценен. По мужскому свойству видеть главное, но не замечать детали, он как-то не подумал, что кувшинка не только красивая, но и мокрая.
В полдень впереди послышались ровный шум воды и чьи-то крики, далеко разносившиеся по реке. Эссиорх посмотрел на карту.
– Ага! Петров мост! – сказал он.
– А орет кто? – спросил Меф, подгребая к «Таймени».
– Кажись, Вихрова, – сказала Улита.
– А почему она кричит? Нас видит и радуется? – предположил Корнелий.
«« ||
»» [232 из
344]