Дмитрий Емец - Первый Эйдос
- И что будет, если выведешь?
- Получу дополнительные баллы, которые позволят мне продвинуться в иерархии. Ты что, не знал? - удивленно пояснил Чимоданов.
- Не-а. Ты видел Ромасюсика?
- Мне плевать на всех, кого я видел. И еще больше плевать на тех, кого я не видел, - ответил Петруччо и снова чихнул.
Оставив философски настроенного Петруччо плевать на всех подряд и заботливой курочкой высиживать бациллы, Меф постучал в кабинет к Арею. Ему хотелось выяснить, известно ли мечнику что-то о том, о чем кричал взбешенный Ромасюсик. Мечник сидел почти у самой двери, на турецком ковре, и раскладывал на полу портреты, грубо набросанные кистью на маленьких, с ладонь, холстах.
- Хороший был боец, только слишком много думал о смерти, - сказал он Мефу, показывая на один из портретов. - И погиб глупо. Его ранили в бедро. Слабая, неглубокая рана, он мог еще сражаться, но решил, что правильнее будет остановиться. Он не угадал. Зрители были раздражены. Пальцы опустились, и ему перерезали горло.
- Его убили вы? - спросил Меф.
- Что за чушь? Его убил Пластус. Вот этот! - Арей отыскал еще один портрет. - Был такой боец - сражался двумя гладиусами. Я советовал ему брать щит, но ему было плевать. "Со щитом, - говорил он, - я смогу атаковать только одной рукой".
- Он тоже думал о смерти слишком много?
- Нет, слишком мало. В Пластусе мне нравилась другая черта. Он любил бросать вызов. Он выходил на арену и оскорблял зрителей. "Derideo te! Filius tu canis et cameli! Stercorem pro cerebro habes!"6 - кричал он. Ты же знаешь латынь? Сейчас это звучит довольно невинно, особенно после кровосмесительного жаргона нашей дорогой Улиты, но для римлян это были страшнейшие оскорбления. Особенно если учесть, что он кричал это патрициям.
«« ||
»» [265 из
299]