Дмитрий Емец - Стеклянный страж
Самое сильное и предельное лекарство человеческого мира – любовь ко всем без исключения людям. Чуть менее сильное – к некоторым людям. Еще менее – хоть к родителям, хоть к кому-то. Если человек наступил на любовь и пошел дальше – это уже финал. Он остается в таком беспросветном мраке, что непонятно, с какой стороны к нему вообще можно достучаться.
К чему это я? У меня плохо получается заботиться о других. Вообще не получается».
Устав разбирать почерк (каждое новое предложение было мозговым штурмом), Ирка уже почти захлопнула тетрадь, но одна запись вознаградила ее за все усилия.
«Я ее люблю», – писал Матвей.
Ирка запустила ногти в бумагу, оставив оттиски полукружий.
– Ну что? – спросил Антигон, прыгая рядом. – Поняли, куда подевался этот тошнотский тошнот?
Валькирия медленно покачала головой.
– Знаешь что, – сказала она задумчиво. – Давай его поругаем! Может, мне тогда легче станет, а?
Антигон согласился, и они принялись ругать Багрова. Причем каждый ругал его по-своему. Антигон говорил: «Умничка! Молодец! Красавец!», Ирка же это опротестовывала.
Вечером к Ирке неожиданно нагрянула Хола. Валькирию-одиночку это удивило: они никогда особенно не дружили. Да Хола и сама ощущала себя не в своей тарелке. Походила по «Приюту валькирий», точно искала кого-то. Потом, близоруко щурясь, села на стол (все стулья были безнадежно завалены вещами).
«« ||
»» [303 из
337]