Дмитрий Емец Мефодий Буслаев Свиток желаний
— Ничего. Меня это не смущает. Я девушка обеспеченная. У меня вон машина с личным шофером. Правда, Мамай? — сказала Улита.
Личный шофер, по совместительству хан Золотой Орды, сердито зарычал, вцепившись в руль, как бульдог в кость.
— Молчание — знак согласия, — воодушевилась Улита. — Ладно, ханчик, поехали! Чего стоим, кого ждем? Мы что, записались на черепашьи гонки?
Взбешенный Мамай стартовал так стремительно, что попавшаяся ему на пути урна пробила витрину в магазине. Одновременно декоративная решетка, прикрывавшая корни одного из многострадальных московских деревьев, подброшенная пробуксовавшим колесом, ударилась в стену дома и, отрикошетив точно в лобовое стекло «Роллс-Ройса», доделала то, что начала еще Улита своим ультразвуковым смехом. Край решетки остановился всего в каком-то полуметре от головы Мефа. Мамай, пыхтя, вышиб треснувшее стекло ногами и, отшвырнув решетку, вновь тяжело плюхнулся на сиденье.
— Эй, хан, ты вообще зрячий или как? Если с синьором помидором что случится, пока его эйдос не у мрака, с Арея спустят семь шкур! А меня так вообще живой закопают! — вспылила Улита.
Мефодий напрягся. Ему почудилось, что сейчас перед ним на мгновение приоткрылся занавес, но так быстро, что он не успел разглядеть, что на сцене.
— Почему? Почему с вами все это сделают? — быстро спросил он, но Улита уже спохватилась, что сгоряча сболтнула лишнего.
— Ты же у нас ценный кадр! Трудяга, молодой специалист! — неопределенно протянула она и вдруг, глядя на дорогу, завизжала: — Собака, Мамай, собака!
Лохматая дворняга со свалявшейся шерстью, полной репьев, возникла настолько кстати для Улиты, что Мефодий не усомнился: ведьма сама же и телепортировала ее на дорогу, чтобы избежать нежелательного для нее разговора.
Хан заулюлюкал. В его воспаленном, не дружившем с логикой мозгу при виде собаки замаячила серая волчья спина, петлявшая по полю, и сам он — потный, молодой, страстно визжащий, свесившийся с конской спины и уже занесший нагайку.
«« ||
»» [163 из
263]