Дмитрий Емец Мефодий Буслаев Свиток желаний
— Что это за клочок? — спросил Мефодий презрительно.
— Это не просто клочок. Это из дневника вырвано-с! Девочки, сами знаете, любят дневнички вести! Тетрадочки всякие, хи-хи! Иной раз такую глупость напишут, что сами потом жалеют! — осклабился Тухломон. Скверно как-то осклабился, с намеком.
— О чем это ты?
— А вот о чем! Извольте посмотреть! — сказал Тухломон и поднес розовую бумажку к глазам Буслаева.
«Я так люблю М.Б., что готова продать душу, лишь бы он всего один ра...» — начал читать он. Дальше с полдюжины слов были жирно закрашены фломастером. Похоже было, что кто-то, сделав запись в дневнике, зачеркнул ее, вырвал страницу и, скомкав, бросил под кровать или под стол, откуда ее после заботливо выудил Тухломон.
«Кто это? Неужели Ирка?» — подумал Мефодий.
Однако испытал он при этом не радость, а беспокойство и вину. Интуиция подсказывала, что бумажка все-таки Иркина. А значит, Тухломон, упорный, как прилипшая к подошве жвачка, последовательно подбирал ключик к Иркиному эйдосу. Разумеется, это всего лишь бумажка, не документ, не отречение, но бумажка крайне опасная.
В замешательстве Мефодий протянул руку, чтобы схватить розовый лист, но прежде, чем он это сделал, комиссионер резво отпрыгнул.
— И-и, нет! Думаешь, я совсем дурак? Я тебе эту бумажку отдам, а ты ее раз — и фьютъНе отдам, и всё тут! — крикнул Тухломон, мгновенно переходя на «ты». Должно быть, решил, что нужный момент уже наступил.
— Отдашь как миленький! — сказал Мефодий, прикинув, чем можно на него нажать. — Согласно постановлению канцелярии № 7 от 4.11.4512 года от сотворения мира все компрометирующие материалы подобного рода подлежат немедленной сдаче в отдел. Несдавшему грозит ссылка в Тартар сроком до тридцати веков. Следовательно, как ни крути, это бумажка все равно попадет ко мне.
«« ||
»» [222 из
263]