Дмитрий Емец Мефодий Буслаев Свиток желаний
Зозо умиленно захлопала ресницами.
— Что, серьезно, повысит? Эта скряга? И долго ты с ними промучился?
— А ты как думала? Почти полдня на них убил. После коньяка Нинель Дурнева захотела селедки с ананасами и цыганский хор, а Аиседорка, как генеральская женушка, стала требовать артиллерийскую гильзу, чтобы пить из нее шампанское. И чтобы после каждой гильзы охранник бабахал из газового пистолета, раз миномета в «Дамских пальчиках» все равно нет. Потом они расцеловали меня в обе щеки, погрузились в «БМВ» Айседорки и уехали. Кстати, между нами, я так и не понял, кто сел за руль.
— А ты почему с ними не поехал?
— Жужу, я тебя удружу на этом самом месте вот этими натруженными руками! Я не самоубийца ездить с пьяными. И потом, у меня есть права только на велосипед.
— Брависсимо, Хаврониссимо! Ты настоящий рыцарь! А если бедная женщина попадет в аварию, не успев повысить мне зарплату? — укоризненно сказала Зозо.
Став некоторое количество лет назад Буслаевой, она всегда с удовольствием экспериментировала с Эдькиной фамилией, и аргумент; «А у тебя самой была какая?» — на нее совсем не действовал.
Даф, уплетавшая пирог с клубничным желе, не принимала участия в пикировке. За несколько дней, проведенных в доме у Мефодия, она уже привыкла к тому, что Зозо с Хавроном никогда не включают свой речевой аппарат на паузу и постоянно перемывают косточки всем знакомым и друг другу. Исключения составляют только редкие минуты, когда Эдя пыхтит с гантелями или Зозо хохочет в ванной в телефонную трубку.
Внезапно Даф подняла голову и прислушалась. Из комнаты, где остался Депресняк, ей почудился какой-то шум. Она бросилась туда. Адский котик, до того мирно глодавший железную банку, теперь с истошным мявом катался по полу, терзая что-то задними лапами. Что-то абсолютно не сопротивляющееся и апатичное.
— Депресняк, остынь! Кыш, брысь, фу! — закричала Даф, мешая все в одну кучу.
«« ||
»» [235 из
263]