Дмитрий Емец Мефодий Буслаев Свиток желаний
Вильгельм в испуге прижал руку к груди.
— Прошу вас, не надо. Пусть уж лучше так! — забормотал он, но Мамай уже рванул задним ходом по подстриженной лужайке.
Полетела во все стороны выдираемая колесами трава. Разлетались с глухим стуком китайские вазы и греческие амфоры. Раздавшийся вскоре страшный грохот и скрежет сминаемой жести означали, должно быть, что Мамай успешно припарковался.
Вильгельм только застонал и, отвернувшись, пошел к дому, приглашая за собой Арея и Мефодия.
Едва они оказались в зале, к ним тотчас заспешили услужливые лакеи — все во фраках с монограммой W на рукавах, с перламутровыми пуговицами. Их подвижные лица были сама услужливость. Выстроившись в три шеренги по шесть комиссионеров в каждой, лакеи держали подносы с прохладительными напитка: ми либо каменные чаши с лавой из Тартара для желающих погорячее.
— Ишь ты! Пыль в глаза пускаешь, а, Виля? — насмешливо спросил Арей.
Вильгельм извинился и отошел: приехали еще гости. Мефодий старался не затеряться в толпе, держась рядом с Ареем. Он ощущал множество устремленных на него взглядов. Изредка взгляды сверлили его из ниоткуда: часть стражей оставалась невидимой. Мефодий ощущал в завихрениях пространства вокруг сотни различных эмоций, относившихся непосредственно к нему. Тут были и симпатия, и надежда, и недоверие, и какое-то темное, недоброе ожидание.
Арей, уверенно продвигавшийся в толпе, кому-то кивал, с кем-то сухо здоровался, а некоторых, как, например, китайского стража Чана, долго стискивал в объятиях, звучно целуя. Маленький Чан, мелко смеясь, вытягивал шею. Не менее теплых приветствий удостоился громадный, с серовато-черной кожей новозеландский божок по прозвищу Сын Большого Крокодила, с которым Арея, как сказала Улита, связывала старая дружба. Они будто бы бок о бок рубились в прошлую войну со златокрылыми.
— Лигул еще не приехал? — спросил Арей у Сына Большого Крокодила.
— Нет еще, — ответил тот.
«« ||
»» [66 из
263]