Дмитрий Емец - Тайная магия Депресняка
— Пока прощаю, — отвечала Улита, особо подчеркивая голосом слово «пока».
Даф достала флейту, погладила ее, такую родную и привычную, грустно посмотрела на мундштук и спрятала. Ей хотелось играть, но не здесь же, не в резиденции мрака. Когда несколько тысячелетий подряд играешь по три часа в день, это становится не просто привычкой, а болезненной потребностью.
— Светлая, ты похожа на курильщика опиума! — сказала Улита.
— Почему?
— Только они с такой тоской нюхают мундштук.
— Я его не нюхала!… Ну спасибо, что ты так думаешь! — сердито ответила Даф.
Недавно восстановленное стекло на парад ной фотографии ста первых бонз мрака (снятый на торжественном обеде в честь Варфоломеевской ночи, Арей третий слева в верхнем ряду) треснуло сверху вниз.
— Здесь не говорят «спасибо»! Думай, где ты! напомнила Улита, с удовольствием наблюдая на стекле еще одну трещину, на этот раз горизонтальную.
Мефодий услышал скрипучий смех Чимоданова. Петруччо смеялся редко. Только когда то умирал, или ломал ногу, или происходило в что подобное.
— Что за смех в зрительном зале? Разве кто уже повесился? — холодно поинтересовался Меф.
«« ||
»» [15 из
279]