Дмитрий Емец - Тайная магия Депресняка
Тухломон посмотрел на Даф удивленными бараньими глазами.
— Да это же проще пареной репы! Он мне жалуется, распаляет себя, а я ему под конец: «Ах, ах! Какое чудовище! И как вы его только терпите? А нагадить ему не желаете?» И тут бац! Ты не представляешь, на что человек готов пойти, чтобы навредить маме, папе, братику или бывшему возлюбленному.
С этими словами Тухломон быстрым движением извлек из кармана стеклянный пузырек из под валерьянки, махнул им перед носом Даф и сразу спрятал, опасаясь, как бы чего не вышло. На дне пузырька что то желтело. Решив, что златокрылые вскоре прикроют Тухломошину лавочку, а если нет, то она сделает это сама, Даф продолжила путь. На каждом перекрестке она закрывала глаза и телепатически прощупывала город, пытаясь хотя бы вчерне определиться с направлением, в котором ей следует двигаться. И всякий раз картинка действительно вспыхивала, правда, размытая, без деталей. Это все равно как если бы кто то толстой иглой пытался указать на карте мира место, где он посеял студенческий проездной и стоптанные шлепанцы.
Однако Дафне было не занимать упрямства. Она продолжала искать, заглядывая повсюду, где кот мог оказаться хотя бы теоретически. Ей думалось, что она хорошо представляет себе его любимые местечки — мусорные контейнеры, подвалы, крыши… Несколько раз из под ящиков, которые она переворачивала, и из контейнеров, по крышкам которых стучала палкой, действительно выскакивали коты. Однако это были коты бескрылые, имеющие как к Тартару, так и к Эдему весьма опосредованное отношение.
Наконец, в районе Триумфальной, во дворе одного дома, Дафна ощутила явную близость Депресняка. И, видно, ощутила не она одна, потому что снег на небольшой площадке разрывало ничуть не меньше двадцати комиссионеров. Все они неумело маскировались кто под археологов, кто под санитаров, а один под сбежавшего из дурдома психа, воображающего себя главврачом. Пожалуй, этому, последнему, его роль удавалась лучше всех.
Сгрудившиеся комиссионеры лопатами, детскими совочками и просто руками торопливо отгребали снег. Дафна вознегодовала, решив, что они загнали, окружили и сейчас схватят ее котика. Движением Грязного Гарри, выдергивающего из кобуры грязный кольт, она извлекла флейту, однако не успела поднести ее к губам, как золотая молния рассекла небо. Златокрылые!
Комиссионеры с писком улетучились. Кто то забился в щели, кто то телепортировал, а кто то сгинул так, что и сам бы затруднился описать как и куда именно.
Дафна поспешно метнулась в подъезд и замерла за дверью, стараясь казаться как можно незаметнее. Она ощущала, что златокрылым сейчас не до нее и искать они ее не будут, но все же на всякий случай сжала в ладони бронзовые крылья — единственное, что могло ее реально выдать.
Крылья нагревались, сияли, рвались к своим, соскучившись по Эдему, хотели общения, однако Даф держала их крепко, не разжимая пальцев.
«Ну не смешно ли? Я уже боюсь своих и довольно нормально отношусь к комиссионерам и суккубам, к которым привыкла как к зимней простуде. Правду говорят: человек — это то, с кем он общается», — подумала Даф, не замечая, что случайно назвала себя «человеком». Прильнув к щели между железной дверью, пахнущей свежей краской, и стеной, она осторожно выглядывала наружу. Она увидела, как на заснеженную площадку, в которой комиссионеры прорыли множество сырных дыр, опустились двое златокрылых. Одного из них Даф узнала сразу. Это был Фукидид. Другого видела впервые.
«« ||
»» [202 из
279]