Дмитрий Емец - Тайная магия Депресняка
— Я их разлучила? Ишь, и повернулся же твой поганый язык! Сами чистенькими хотят быть, а грязь моими руками вычерпывать. Да я бы и без работы посидела! Накосилася уже — во!… Да только разнарядочки мне кто подбрасывает? Лигул подает, а свет визирует, разве не так?
Эссиорх вздохнул. Мамзелькина могла обижаться бесконечно и столь же бесконечно препираться. Она то никуда не спешила. Поняв, что выход остался только один, хранитель разжал руку. На ладони сверкнули серебряные крылья, от которых волнами исходил яркий свет.
— Не люблю злоупотреблять служебным положением, да куда денешься! Аида Плаховна, приказываю вам остаться здесь и не ходить за нами!
Мамзелькина не то чтобы попятилась, но все же заметно отстранилась.
— Ишь какой! — буркнула она. — По хорошему не желаешь, по официальному прешь? Ну ладно, умник!… Будут и на твоей улице поминки!… Попроси меня когда нибудь о чем нибудь!
— Вы остаетесь здесь! — повторил Эссиорх непреклонно.
— Ну и пожалуйста! Напугал ежа тонкими джинсами! Я и отсюда дотянусь ежели что! У меня руки, может, и короткие, да коса длинная! — фыркнула Мамзелькина и демонстративно отвернула от хранителя черепушку.
Небрежно махнув своим зачехленным орудием, Аида Плаховна расчистила крышу одной из занесенных машин и не без удобства уселась на нее. В ее левой руке материализовалась трубка, в правой — фляжка. Коса лежала поодаль, но все же в пределах досягаемости.
— Нехорошо ты с ней поговорил! Надо было помягче, — сказала Ирка с сомнением.
— Нет, нормально. Есть экземпляры, которые вежливость принимают за слабость, а уважают только кулак. Нормальная речь для них начинается там, где для других она давно закончилась! — запальчиво сказал Багров.
«« ||
»» [237 из
279]