Дмитрий Емец - Тайная магия Депресняка
Копье раз за разом возвращалось, и она метала его по исчезающим целям, сразу смещаясь, чтобы не пойти в мелкую нарезку, когда страж материализуется для ответного удара. Больше Ирка не отвлекалась на посторонние мысли и целиком отдалась битве.
В следующий раз фотовспышка памяти сверкнула, выхватив из ярости боя большое красное лицо. Лицо было довольно устойчивой мишенью, и Ирка едва не метнула копье, как вдруг осознала, что это Улита.
Откуда она здесь взялась и на чьей стороне сражается? Ответ пришел почти мгновенно, когда шпага Улиты прочертила вертикальную борозду на щеке одного из стражей мрака.
Тот, не поморщившись от боли, ударил Улиту рукоятью меча. Отважная ведьма без чувств растянулась рядом с Багровым. Добивать Улиту страж не стал: видно, не имел на этот счет никаких указаний. К тому же Ирка уже размахнулась, чтобы метнуть копье, и страж счел, что уйти вовремя куда мудрее, чем уйти вперед ногами.
Опасаясь за Улиту и Матвея, валькирия пробилась к ним, готовая поразить всякого, кто попытается их добить. Гнев — спокойный, целеустремленный гнев боя — мало помалу заполнил все ее существо и передался копью.
Бой шел с переменным успехом, когда между сражающимися возникло нечто, напоминающее сотканный из огня мыльный пузырь. Просуществовав не больше секунды, пузырь лопнул, ослепив всех струями голубоватого света. В центре пузыря стоял Арей. Длинный шрам делил его лицо на две неравные части. Крупные ладони помещались на рукояти двуручного меча, который пока относительно мирно лежал на его плече.
Маленькие, глубоко посаженные глаза скользнули по Эссиорху, валькирии, Мефу, Дафне, замершей с флейтой у губ, и наконец остановились на одном из темных стражей.
— Добрый вечер, Хаким! — спокойно приветствовал его Арей.
Хаким не стал терять времени на слова и ограничился кивком, сухим, как небезызвестный скелет воблы. Этот Хаким был странноватый страж даже для разномастных слуг мрака. Плосколицый, с высокими залысинами, возраста самого неопределенного. Больше всего ему подходило определение «никакой». Черты лица были у него стерты и маловыразительны. Но даже не это бросалось в глаза прежде всего, а то, что вокруг пояса у него была обмотана цепь, на которой висела толстая трясущаяся карлица размером не больше щенка мопса.
Карлица безостановочно визжала, царапалась и испытывала патологическую страсть к деньгам. Стоило ей увидеть хотя бы копейку, она начинала кидаться и натягивать цепь, рискуя задавиться. Хаким называл свою карлицу Римма, а полностью: Римма Хакимовна. Была ли эта карлица его наказанием, или он держал ее забавы ради, как домашнюю зверушку, судить не берусь.
«« ||
»» [242 из
279]