Дмитрий Емец - Тайная магия Депресняка
«Снег!» — подумал Мошкин, ощутив, как от усилия на висках вздулись вены. Заболели глаза. Никогда в жизни он так сильно не напрягался. — СНЕГ! Я СКАЗАЛ: СНЕГ! — требовательно повторил Мошкин.
И сразу снег в переулке взвился в воздух. Снежная завеса белыми шторами задернула переулок, скрыв всех и все: Депресняка, златокрылых, крыши домов. Краем колючей вьюги Мошкина хлестнуло по лицу, и он с размаху сел в сугроб, провалившись почти по шею. Возможности Евгеши были не безграничны, но на узкий переулок их хватило с запасом. Мошкин небезосновательно понадеялся, что Депресняк сориентировался в ситуации и либо нырнул в какую то щель, либо унесся в центре вьюжного столба, чтобы улизнуть из него где нибудь по дороге.
В переулке все бурлило, как в стиральной машине. Вздыбленный снег закручивался в буран, штопором уходя в небо. Судя по отрывистым крикам златокрылых, Депресняка они потеряли и теперь пытались усмирить буран маголодиями, однако ветер и снег мешали звуку развиться, обрести нужную четкость и стать магией.
Представив, каково сейчас приходится стражам света, Мошкин ощутил, как мягкая рука самодовольства гладит его по челочке. Умница, хо мальчик! Но тотчас та же рука пригнула его к земле, когда он сообразил, кого златокрылые будут за все благодарить. Бедный, бедный Евгеша! Он так мало жил, так мало видел! Не дожидаясь, пока буран в переулке совсем уляжется, Мошкин помчался прочь от этого опасного места. Дважды провалившись в сугробы, он интуитивно нашел способ, как этого избежать. Взглядом он подмораживал снег там, где должна была опуститься его нога, до ледяной корки, удерживающей его на поверхности.
«И как я раньше не догадался? Хотя раньше мне не грозила опасность быть пристукнутым!» — попутно удивился Мошкин.
Он нырнул на примыкающую улицу, оттуда скользнул в переулочек и почти ощутил себя в безопасности, когда дорогу ему внезапно преградил плотный приземистый мужчина, кривоногий и крепкий, как гном. Одет он был несколько театрально, точно статист из «Снегурочки»: желтый овчинный полушубок, подпоясанный веревкой, и красные сапоги с загнутыми носами. Обычная небрежность стражей света, неспособных постигнуть значения слова «мода», равно как и причин, почему человек не может носить того, что ему нравится. В опущенной руке он держал флейту.
Мошкин вскинул голову и на ближайших крышах обнаружил еще три точеных силуэта. Нет, теперь не уйти! Евгеша рванулся назад, но златокрылый мгновенно поднес к губам флейту, и могучая сила впечатала Евгешу в стену.
— А ну стой! Это говорю тебе я, Фукидид! Благодари небо, что у тебя есть эйдос!…
Страж прыгнул к Мошкину и схватил его за ворот. Попутно обнаружилось, что Евгеша выше Фукидида головы на три. Фукидид был неяростен, ибо ярость противопоказана стражам света как непродуктивная эмоция, но чудовищно сердит. Мошкин, по защитной подростковой привычке, торопливо придал лицу раскаивающееся выражение с неким даже оттенком святости.
— Соображаешь, что наделал? Отвечай: соображаешь?! — закричал Фукидид.
«« ||
»» [98 из
279]