Дмитрий Емец - Танец меча
В конце состава были прицеплены разбитые де¬ревянные вагоны. Багров запрыгнул в один из них и деловито огляделся. Ага, солома, рассыпанное зер¬но… Отлично! После прошлого вагона, в котором перевозили удобрения, у него два дня слезились гла¬за и все тело дико чесалось.
Багров лежал головой к открытой двери и смо¬трел. На полянке у полустанка валялись плоские, как кочки, собаки. Пока Матвей пытался понять, живые ли они, одна из кочек шевельнула хвостом. Вплетенное в желтизну полей, проползло маленькое клад¬бище на пригорке. Уютное тихое кладбище, всего из дюжины крестов и военных звезд. Дальше пошел I лес. Маленькие деревца – зеленые и зеленые с жел¬тым. Вывороченные корни, ручей в овраге, прямо¬стоящий сухой ковыль.
Одиноко стоящая березка, труба с грустным дымком, несколько фур, элеватор, ржавая кабина грузовика на гаражах, бетонные заборы с граффити и огромной надписью «Яночка», склад деревянных поддонов.
Матвей закрыл глаза. Он скитался на товарняках уже вторую неделю не потому, что не мог добраться до Москвы быстрее, а потому, что смутно боялся там оказаться и понять, что его никто не ждет.
И опять действовал извечный багровский прин¬цип: чем ему было хуже, тем для него лучше. Только сделав себе достаточно плохо, Матвей ощущал вну¬треннюю успокоенность. В состоянии же сытости и покоя в нем моментально запускались томительные гнилостные процессы, и его начинало разрывать в клочья.
Камень Пути – его новое, упрямое, настойчивое сердце – мерцал и светился сквозь многие слои гря¬зи, ненависти, эгоизма, путаницы, через все гной¬ные бинты, которыми обкрутил его волхв Мировуд и которые в обычное время почти забивали его.
– Я стал слабым. Разучился голодать. Разучился долго не спать. Одряб волей. Окружил себя протез¬ными вещами, облегчающими мой и без того легкий быт, – бормотал иногда Матвей.
Он то сидел, то ходил по вагону, потому что ле¬жать холодно. Поезд дергал, резко останавливался.
Машинист явно не предполагал, что везет нечто жи¬вое. Багров отыскал камень, мягкий как мел, и раз¬рисовывал вагоны изнутри. Закончив с одним, пере¬скакивал в другой. Поначалу рисунки были диковаты и вполне вписывались в то, что можно ожидать от некромага: распадающаяся плоть, оскаленные зубы, клинки, лошади, грызущие друг друга.
Мало помалу рисунки становились мягче, а по¬том и вовсе исчезли. В пятом по счету вагоне – прочном, обитом крепкой, сплошной доской, Мат¬вей поселился надолго. У вагона оказалось много плюсов: он не пропускал сквозняки, запирался из¬нутри и не пах ничем отвратным.
«« ||
»» [103 из
352]