Дмитрий Емец - Танец меча
– Маманя, ты меня ушибла! – с укором произ¬нес кикимор. – Еще хочу!
Ирка уже тащила чемодан к выходу из купе. И снова увидела свое лицо. И опять его не узнала. Лицо сияло, было радостным, оживленным. И щеки, и подбородок, и лоб – все осталось прежним, но одновременно другим.
Сунься к ней сейчас комиссионер, специализи¬рующийся по части уныния, он пшикнул бы и про¬горел, точно влетевший в огонь свечи мотылек. Но он бы, конечно, не сунулся. У этих гадиков исключи¬тельный нюх. Они всегда знают, на кого нападать и в какой момент.
Ирка выскочила на платформу, ловя себя на том, что на всякий случай пытается занизить градус ра¬дости, но все равно непроизвольно улыбаясь, будто кто то растягивал ее щеки в разные стороны.
Первым ее увидел Меф. Он качнул в воздухе цве¬точком, одновременно локтем энергично толкнув Багрова. Тот недовольно повернулся.
– Туда не смотри! Это приказ! – сказал Меф, по¬казывая на Ирку пальцем.
Приказ, разумеется, немедленно был нарушен. Багров рванулся к Ирке. Хотел обнять ее, но при Мефе это выглядело бы глупо. Поэтому он застыл от нее в двух шагах, производя руками нелепые движе¬ния. Ему что то мешало. Ах да, голубь!
– Когда из гвардии, иные со двора как то там тра ля ля ля приезжали, кричали женщины «ура» и в воздух чепчики бросали! – вспомнив, крикнул Ба¬гров и высоко подбросил голубя.
Писателя Грибоедова он знал с детства и назы¬вал его просто «Грыб». За это маленький Грыб тер¬петь не мог крошку Багрова и однажды, со словами «Excusez moi! La tentation est plus que je peux gйrer!» , насыпал ему песочек в глаза, после чего был уведен за руку сконфуженной гувернанткой.
Голубь захлопал крыльями и камнем упал между вагонами.
«« ||
»» [111 из
352]