Дмитрий Емец - Таня Гроттер и перстень с жемчужиной
– Что молчишь, Гроттерша? Совесть колбасит? Не дает мне в глазки смотреть? – спросила Зализина.
В ее голосе появились знакомые кликушеские нотки. Таня быстро взглянула на перстень Феофила Гроттера, точно прося, если что, подстраховать ее.
– Лизон… ты больной человек… – сказала она.
– А… ну конечно! Это же я к тебе пришла! Я подслушивала! Я ворвалась, когда Глебушка мечтал о нашей свадьбе!
«Это теперь называется: Глебушка мечтал о нашей свадьбе!» – подумала Таня.
Зализина выкрикивала еще что-то, но Таня не вслушивалась, с любопытством поглядывая на Бейбарсова. Ей казалось, что Глеб ведет себя с хладнокровием, которое можно встретить у хозяина моськи, облаивающей прохожих. А что ему еще делать, раз такая собака досталась? Усыпить ее? Каждый раз вопить, зажимать ей пасть и бросаться с извинениями? Бесполезно. Проще ограничиться понимающей тонкой улыбкой и эдаким коронно-бейбарсовским взглядом. Голос Лизон мало-помалу утихал. Постепенно от истерики она переходила в плаксивую плоскость.
– Бывают люди тонко настроенные, как скрипка, а бывают тупые, как кувалда, – сказала вдруг Лизон.
«Разумеется, кувалда – это я. А скрипка сама Лизон», – подумала Таня.
– Скрипка – это мой Глеб. Он такой чуткий, такой ранимый… Ты ему не подходишь! – продолжала Зализина.
Поняв, что не угадала, Таня смутилась. Зализина истолковала это по-своему.
«« ||
»» [236 из
322]