Дмитрий Емец - Таня Гроттер и перстень с жемчужиной
– Так и быть, Жика! Я рассмотрю твою просьбу, раз ты так уж умоляешь! – сказал Ягун и, утратив к Жоре интерес, отправился к Горьянову. Подробностей их расставания история не сохранила.
Бейбарсов, стоя рядом с Зализиной, нет-нет, а беспокойно посматривал в Танину сторону. Лизон тихо психовала и раз семь уже успела громко произнести:
– Ну так что? Мы полетим куда-нибудь или как?
Разумеется, ей никто не отвечал. «Ничего, ничего… – думала Зализина, – мы улетим, и он ее забудет! Я его заставлю! Он моя собственность!»
Таня же не вспоминала о Глебе. Для нее существовал лишь Ванька, отважно защитивший всех от Лигула. Сейчас этот долговязый, растерянный и бесконечно упрямый балбес вновь улетит в глухой лес и засядет там в своей избенке. И она ничего – совсем ничего – не сможет сделать с его сумасшедшим упрямством! Может, правда, все бросить и прилететь к нему?
Тане казалось, что две равновеликие силы разрывают ее душу на части. Одна ее часть хотела полететь с Ванькой. Другая настойчиво повторяла, что ее место здесь, в Тибидохсе, и что если они с Ванькой любят друг друга, разлуку – пусть даже она будет длиться полгода или год – прекрасно можно перенести. Разлука страшна лишь слабым сердцам. Сильные сердца она только закаляет.
– Э! Ну дела! Кто ж так прощается? Стоят и молчат, как два великих молчальника! Кого хороним? – спросил Ягун, обнаруживаясь вдруг с ними рядом.
Ни Ванька, ни Таня ему не ответили.
– Танька да Ванька! Ванька да Танька! Битва великих упрямцев? Самосовершенствоваться, самосовершенствоваться и еще раз самосовершенствоваться, как завещал великий Я? Великий Я – это я, Ягун. Будьте проще, ребята! – бойко продолжал играющий комментатор.
И снова – ни слова в ответ. Убедившись, что здесь явно не до него, умный Ягун не стал приставать и пронесся дальше. Откровенно говоря, он не понимал, с какой целью эта парочка планомерно усложняет себе жизнь? Ну хочется людям страдать, пускай страдают, хотя досадно, конечно.
«« ||
»» [320 из
322]