Таня Гроттер и Золотая Пиявка.
Впереди, за поворотом коридора, кто-то пронзительно завизжал. Таня прижалась к стене. Навстречу ей призрачным видением пронеслась Недолеченная Дама, Всегда цветущая и розовощекая, теперь Дама выглядела изможденной. В спине у неё торчало четыре шприца, а по руке змеилась трубочка капельницы. Даму преследовали поручик Ржевский и Безглазый Ужас. Один тащил чудовищную зубодробильную дрель, а другой размахивал скальпелем. Вид у обоих призраков был ненормальный.
– Погоди! Тебе на операцию! – вопили они.
– Не надо меня оперировать! Я здорова! – втягиваясь от них в стену, взвизгивала Дама.
Прежде чем броситься в погоню, поручик Ржевский завис в воздухе и приветливо помахал Тане дрелью.
– Привет, малютка Гроттер! Ты классно играешь в тухлобол. Если надо будет кого-нибудь просверлить – только свистни! – заявил он.
– Ага, Свистну, – пообещала Таня, с ужасом глядя на дрель.
Больше никого не встретив, девочка спустилась в Зал Двух Стихий. Единорог исчез. Исчезли сияющие жар-птицы. Без пестрого хаоса их перьев зал казался тусклым и каким-то погасшим.
Оберегая глаза от нетопырей и перешагивая через змей, Таня поднялась на жилой этаж. Все уже спали. Русская печь, в которую она так любила подбрасывать березовые дрова, исчезла без следа. Зато в общей гостиной появился массивный каменный склеп, из узких щелей в котором били красноватые лучи. Таня случайно поднесла к одному из них ладонь и охнула. Лучи обжигали.
– Туманус прошмыгус – снова сказала Таня и проскользнула в свою общую с Гробыней комнату.
Гробынину кровать, похожую на перевернутый гроб, она узнала сразу. Склепова спала, укрытая пуховым одеялом в мелкую виселичку. Черные Шторы злорадно раздувались и отражали такую галиматью, которая вызвала бы недоумение даже у бывалого фрейдиста. Скелет тоже был на месте. Правда, если раньше зубы у Пажа были вполне нормальные, то теперь два главных выдавались чуть ли не на палец.
«« ||
»» [174 из
238]