Таня Гроттер и Золотая Пиявка.
Оглядевшись, пораженный Генка сообразил, они вновь вернулись к той арке дурневского дома Рублевском шоссе, где он уже был накануне.
– Ну, ты просто гад какой-то! Здесь же на троллейбусе три остановки – зачем было напролом через кварталы переть? – укоризненно обратился Бульонов к клубку.
Клубок продолжал прыгать у люка. Золотистая нить петлями ложилась вокруг крышки. Отыскав возле мусорного контейнера железный стержень, Генка вернулся и после нескольких неудачных попыток сковырнул люк. Клубок тотчас скакнул внутрь, натянув нить.
Бульонов некоторое время колебался, Наконец он решился и тоже стал спускаться. Скобы радостно делились с ним своей ржавчиной. Так продолжалось до тех пор, пока одна скоба не оторвалась.
– Ма-а-а-а-а! – только и успел крикнуть Генка.
А потом, так и не успев до конца испугаться, Генка понял, что сидит на старом раскисшем матрасе, который кто-то сбросил в люк. Матрас чавкнул, принимая в свои гниловатые, но дружелюбные объятия жуликоватого буку одиннадцати лет.
Бульонов поднялся. Все кости были целы. Зубы тоже. Ссадина на лбу в расчет не бралась. Генка вздохнул и, морщась от запаха плесневеющих досок, отправился вслед за клубком. Низкий тоннель два раза свернул, с постоянством надоевшего ухажера следуя за трубой, а потом Генка очутился вдруг в небольшом закутке. Клубок уже сшивался там, разливая голубоватый свет.
«Ага!» – сам не зная к чему, подумал Генка.
Осмотревшись, он обнаружил, что посреди закутка, в паре метров от утепленной водопроводной трубы, из кирпичей сложен жертвенник. В его основании, под кирпичами, лежало какое-то мятое, покрытое слизью тряпье, в котором Генка не сумел опознал свитер своей бывшей одноклассницы.
Зато восковую фигурку, лежащую на самом верх нем кирпиче, он узнал сразу-с таким искусством она была вылеплена.
«« ||
»» [61 из
238]