Д.Емец - Таня Гроттер и золотая пиявка
«Ну и пускай влюбляется в кого хочет. Хоть в Склепову, хоть в Лоткову, хоть в Пупсикову, если ему совсем уж делать нечего, А я постараюсь летать побыстрее и сбить с него спесь. Поглядим, у кого нет опыта», — азартно решила она.
Неожиданно, помимо своей воли, Таня вспомнила про пророчество на раскаленной печной дверце. Ее охватила смутная тревога — даже не тревога, а неприятно, почти болезненное предчувствие чего-то неотвратимого... Как жаль, что последние строфы пророчества неразличимы и предугадать ничего невозможно.
Тут она вспомнила о Гуго Хитром. Интересно, удалось ли ему разобрать стершиеся слова? Таня незаметно выскользнула из гостиной, где кипели горячие споры, кому достанется Пуппер (теперь на него претендовала уже и Верка Попугаева, насмерть сцепившаяся с Гробыней), и добежала до магпункта.
— Ягге! Ягге! — крикнула она.
Ей никто не отозвался. Таня решила, что Ягге отправилась к Сарданапалу, чтобы ещё раз попросить академика о внуке. Девочка осторожно заглянула в соседнюю комнату, в которой жила сама старушка, и остановилась на пороге.
Сундук Ягге был опрокинут. Все его содержимое бесцеремонно вывалили на пол. «Проделки белых магов» лежали посреди комнаты. Последняя страница, на которой Гуго поместил пророчество, была изодрана в клочья. С трудом можно было разобрать несколько уцелевших слов из уже известного ей начала пророчества.
— О, о, о! — простонал кто-то.
Таня вздрогнула. Из стены над шкафчиком с целебными мазями выплыл трепещущий белый призрак.
Это была Недолеченная Дама.
— Гуго пропал! Кто-то ворвался сюда полчаса назад и изорвал его книгу, а портрет унес вместе с самим Гуго! — прорыдала она.
«« ||
»» [137 из
233]