Д.Емец - Таня Гроттер и золотая пиявка
— Х-хо! Кровь! Скоро прольется кровь! Х-хо! Все обруш-шится и вас замурует заж-живо! Размаж-жет! — визжал он, разбрызгивая вонючую слизь.
— И тебя размаж-жет! — передразнила Таня, Болотный хмырь озадаченно примолк и поочередно потрогал рожки. Когда он говорил или смеялся, его лысая голова откидывалась, как на шарнире.
— Я неж-жить! Меня не размаж-жет! — сказал он не особенно уверенно.
— Ты точно это знаешь? — спросила Таня.
— Точно, — сказал Агух и полез прятаться под ноги истуканам.
Таня с Ягуном переглянулись. Можно было попытаться убежать, но у двери, загораживая её своей широченной спиной, громоздился один из языческих божков, высеченный, казалось, из целой скалы.
Стены Тибидохса продолжали сотрясаться. В мельчайшие трещины в потолке просачивался песок.
Каменные истуканы оставались неподвижными, зато Агух с истошными воплями носился по темнице. Где-то внизу, в немыслимой дали, в самом центре магического мира каменные фигуры шныряли по морде гигантской черепахи, а та, похоже, начинала терять терпение.
Скованный Сарданапал чуть пошевелился. Ему удалось обвить бородой кляп и выдернуть его изо рта. Заметив это, болотный хмырь немедленно кинулся вставлять кляп обратно. Академик скривился от едкой вони. Его усы, сопротивляясь, обвили Агуха за рожки и сильно дернули. Тонкие ножки болотного хмыря подогнулись. Он, как жирная жаба, плюхнулся на пол, а потом отбежал в сторону, кривляясь, скаля зубы, но не решаясь больше сунуться. С трудом присев, академик уставился на Баб-Ягуна.
— Я слышу его мысли! Он специально дает себя подзеркалить! Только тихо! Если будешь отвечать, просто думай: я услышу, — зашептал внук Ягге.
«« ||
»» [207 из
233]