Д.Емец - Таня Гроттер и трон древнира
— Но я громко! — вяло защищался Жора.
— Если б громко, я б услышал. У, красавчик! Глаза б мои тебя не видели!
Ванька кивнул на ворота ангара, в которых еще маячили оба темных.
— Так, значит, красавчик был на стреме. Я так почему-то сразу и подумал, — сказал Ванька. — Как ты думаешь, чего эта парочка здесь забыла?
— Ну-ка, помоги мне! — попросила Таня. Убедившись, что оба темных ушли в сторону Тибидохса, она отодвинула поилку и разгребла опилки.
Футляр от контрабаса был на месте. Возможно, Семь-Пень-Дыр не успел до него добраться.
Невольно ей вспомнилось, как странно Жикин и Пень вели себя у кабинета Клоппа, когда тот был превращен в младенца. Да, тут было о чем задуматься...
Таня оглядела пол ангара, но никаких следов молодильных яблок не обнаружила. Значит, Пень хотел подбросить Гоярыну что-то другое. На всякий случай она осторожно, чтобы не взорваться, вылила из поилки Гоярына всю ртуть с нитроглицерином и набрала новой.
***
За несколько дней до матча с невидимками в Тибидохс начали приезжать журналисты. Находясь в состоянии предматчевого возбуждения, они бегали по школе волшебства и у всех подряд брали интервью. Сарданапал заперся у себя в кабинете. Золотой сфинкс на его дверях недружелюбно рычал на всех незнакомцев. Зато Поклеп Поклепыч, ради такого случая переселивший русалку из пруда в бочку, позировал фотографами пояснял журналистам разницу между любовью, страстью, одержимостью и творческим экстазом.
«« ||
»» [223 из
283]