Д.Емец - Таня Гроттер и посох волхов
Однако вместо того, чтобы прекратить цирк, Пуппер рванул на груди защитную жилетку:
— Стреляй в грудь Пупперу! Стреляй или скажи да! Ты любишь меня?
— НЕТ!
— А если я забью гол? Если выиграю этот матч, тогда да Тогда ты согласишься? — напирал Пуппер.
— Я сама забью гол! Ты мне не очень-то и нужен! — заявила Таня и, прижавшись грудью к контрабасу, взмахнула смычком. Бросая ей в лицо колючий снег, в ушах у нее выл, свистел, стонал ветер. Таня сорвала с липучки обездвиживающий мяч и держала его в свободной руке.
Она уже поняла, что, пока Пуппер увлеченно ораторствовал, полярные духи не теряли времени даром.
Обнаружив, что обездвиживающий мяч у Тани и Пуппера, они выстроили плотный заслон вокруг своего дракона. Впереди всех был дед Мороз на вьюжной тройке. Три его белые кобылицы Вьюга, Метель и Пурга похрапывали н били по воздуху копытами, от которых во все сто роны разлетались ледяные искры Чугь сзади и сбоку на олене красовался Санта-Клаус. Назойливые купидончики настолько его одолели, что глазки у Санты сбились в кучку, а аккуратная бюргерская бородка сидела на лице как-то несимметрично, заставляя почему-то вспомнить о котлете. За Клаусом и дедом Морозом летели Холодрыжник и Ознобич. О существовании последнего можно было только догадываться по той ледяной, острой, почти кристальной прозрачности, которую порой приобретал воздух перед мордой у Снежного дракона.
Эта была не просто надежная защита — это была самая непрошибаемая из всех драконбольных защит, даже если забыть про тридцать первое декабря.
Многократно Таня и прикрывавший ее Гурий пытались прорваться, но всякий раз Снежный дракон метко выплевывал ледяное пламя. Таня и Гурий уворачивались, и пламя цепляло их лишь на излете. Но все равно контрабас покрылся изморозью, а с обледеневшей метлы Пуппера свисали сосульки.
— Здесь нам ничего не светит. Какая досада, что я не захватил свой плащ-невидимку! — воскликнул наконец Гурий, убеждаясь, что его метла маневрирует все хуже.
«« ||
»» [226 из
267]