Д.Емец - Таня Гроттер и посох волхов
Наутро, вспомнив о трещине на стекле и угрозе Триглава, Таня поняла, что обязательно должна с кем-нибудь посоветоваться. Но вот с кем?
Идти сразу к Сарданапалу или Медузии она не решилась, Великая же Зуби была настолько влюблена в своего Готфрида, что даже на уроках вместо обычных сглазов у нее получались огромные букеты только что срезанных роз. Купидончики летали вокруг Зуби целыми крылатыми табунами. Пухлые карапузы пользовались моментом я выпрашивая у смягченной Зубя вафли, конфеты и пирожные. М-да, едва ли Великая Зуби вообще была в состояние отчетливо воспринимать реальность.
Пойти к Ягге? Эта идея была уже лучше, но все равно раньше, чем о Ягге, Таня вспомнила о Тарарахе. К нему она и отправилась вскоре после обеда. Ванька уже был у Тарараха. Он держал, а Тарарах промывал и смазывал раны большой яркокрылой птице с человеческим лицом.
— Ишь, гарпии проклятые! Вот доберусь я до вас! — грозил питекантроп гарпиям, которые с неприятными криками мелькали за витражным стеклом.
— Хорошо, что ты пришла! Прогони гарпий, а то у Ваньки руки заняты! — обрадовался Тарарах, заметив Таню.
Она распахнула окно и выпустила несколько зеленых искр. Отвратительно крича и роняя на лужайку под башней вонючие кляксы помета, гарпии унеслись к лесу.
Таня готова была поклясться, что в лесу гарпии найдут высохшее дерево, рассядутся и будут сварливо переругиваться, если, конечно, случайно не обнаружат хорошо полежавшую падаль, Тогда они обязательно устроят пиршество, а к ним примажется Мертвый Гриф с его поразительным нюхом на смерть. Долгое время Мертвый Гриф пропадал невесть где, но недавно появился вновь. Тарарах утверждал, что видел его на побережье.
Питекантроп закончил обрабатывать птице раны и, приняв ее у Ваньки, пересадил на дубовую перекладину-насест, закрепленную в одном из углов его берлоги. Жар-птиц, сидевший на том же насесте, заполыхал оперением приветствуя гостя.
— Видала раньше такую птичку? — жизнерадостно спросил Тарарах. — Это Алконост. Она в наших краях редкий гость, из-за моря прилетает как и Сирин. Несет на берегу яйца и погружает их в глубину. Только погрузит — сразу вода становится спокойной на семь дней, пока птенцы не выдут А гарпии того... кружат поблизости и дожидаются, когда она нестись начнет, чтоб яйца склевать, Пока она их в пучину не опустила... Они жутко хитрые, эти гарпии, все видят. Хорошо еще, что я рядом оказался... Яйца-то мы отбили, да только Алконоста все равно, беднягу, исклевали.
Птица с человеческим лицом благодарно посмотрела на Тарараха. Тане казалось, она понимает все, о чем говорит питекантроп, до последнего слова. А потом израненный Алконост высоко поднял голову и приготовился запеть. Глаза у него были вдохновенно полузакрыты. Таня подумала, что ей будет любопытно услышать его пение, как любопытно и узнать, будет ли оно человечьим или птичьим, но Тарарах внезапно схватил ее в охапку и оттащил в сторону.
«« ||
»» [92 из
267]