Д.Емец - Таня Гроттер и пенсне Ноя
***
Горыня, Усыня и Дубыня обходили потайные самострелы в лесу, примыкавшем к скалистому берегу. С добычей все было глухо. Те из лосей и оленей, что не стали еще шашлыком, научились быть осторожными. Перешагивая через корягу, Дубыня неосторожно задел протянутую над тропой веревку. Тренькнула тетива. Тяжеленная стрела вонзилась богатырю в ляжку: ее зазубренный наконечник вышел с другой стороны.
— Глюха-клюха! Чихать на твою рать! — с чувством произнес Дубыня и тяжело обрушился на землю.
Горыня и Усыня принялись ругаться, споря, кто из них поставил здесь самострел. Выходило и так и эдак. Истина ускользала, как мокрое мыло. Проругавшись минут с десять, братья вспомнили о раненом Дубыне и, взвалив его на плечи, потащили в магпункт. Дубыня стонал и порывался поубивать всех подряд.
— Как в Тибидохс войдем — ты помалкивай. А то Медузия услышит. Сам знаешь, что нам за браконьерство будет. Наложат заклятие, переведут на одну пшенную кашу — хоть в Магфорд беги! — опасливо предупредил Горыня.
— Клопп с ней, с Медузией! Пускай слышит! — заявил Дубыня, Но все же напоминание о доценте Горгоновой заставило его взять себя в руки. Он стиснул зубы и лишь изредка, когда становилось особенно больно, обращался к таинственной глюхе-клюхе.
У подъемного моста Усыня наступил себе на ус и остановился. Его плоское, все в рытвинах лицо приобрело задумчивое выражение.
— Давно не было такого скверного мая. Вот помяните мое слово, чего-нибудь да будет! — сказал Усыня.
— Не каркай! — проворчал Горыня и немедленно получил дубинкой по уху от обидчивого брата. Число пациентов Ягге разом удвоилось.
***
«« ||
»» [17 из
243]