Д.Емец - Таня Гроттер и пенсне Ноя
Губы старца насмешливо дрогнули. Или, может, это блик от факела скользнул по его выписанному маслом и казавшемуся выпуклым лицу? Жикин встал и подошел к портрету. Медная табличка с названием картины была начищена до блеска тибидохскими домовыми. Правда, те же старательные домовые за долгие века стерли с таблички все буквы.
— Ты кто? Древнир? У Древнира лицо другое было, я в книгах видел... Гуго Хитрый? Нет, у Гуго щеки ни в какую рамку не влезли бы. Ну да не важно, и так понятно, что ты важная магическая шишка. Может, царь Горох? Не-а, тот, небось, был бы в лаптях с алмазами и в ушанке Мономаха! — принялся рассуждать Жора.
Задетый за живое, старец с портрета протянул руку и настойчиво указал пальцем на противоположную стену. Нельзя сказать, что Жикина это сильно впечатлило. В магическом мире ко многому привыкаешь. Если даже наспех напечатанные календарики с Пуппером оживают, то от работ великих мастеров ожидаешь большего. Все же, заинтересовавшись, Жора обнаружил там, куда показывал портрет, небольшую нишу, в которой висела другая, совсем уже не примечательная картина. Это был потемневший, усиженный мухами натюрморт. На тяжелой бархатной скатерти лежали фрукты, гипсовая маска сатира, кувшин и книга. Казалось, художник обратился к случайным предметам и, скомпоновав их без особой последовательности, нарисовал их предельно тщательно и старательно. На потрескавшемся переплете книги прочитывалось: «ПЕРВОМАГИЯ НОЯ».
— А, так ты... вы Ной! — догадался Жикин. Теперь него уже язык не поворачивался называть Ноя на «ты».
Всем, кто ходил на историю магии, было известно, то Древнир, величайший из волшебников, собравший и обобщивший всю разрозненную магию, начинал не с чистого листа. У него был учитель и великий предшественник — Ной.
Портрет рассеянно кивнул и с каким-то особым, многозначительным видом поправил пальцем пенсне. Жора хотел уже спросить, было ли во времена Ноя пенсне, и вообще потрепаться чуток с великим человеком, чтобы потом вскользь упомянуть в разговорах с девчонками (эдак мельком, точно об обычном деле: «Я тут Ноя недавно спас. Уж он меня благодарил, благодарил»), но тут Лоткова принялась плотно названивать ему по зудильнику, интересуясь, где он застрял.
— Жикин Жорий! Это я, Катя! Ты меня слышишь? Почему молчишь?
— Да здесь я, здесь! Не молчу! — проворчал Жикин.
— Вот и умничка! Даю тебе две минуты, а потом начинаю целовать всех подряд! Время пошло! Мальчики, приготовились!
Разумеется, это был блеф в обычном лотковском духе. В пятом часу утра на чердаке Большой Башни в мальчиках ощущался явный недостаток. Самое большее, что можно было там обнаружить, — это парочку привидений, таких дремучих, что они уже даже не помнили, какого пола были в минувшей жизни.
«« ||
»» [49 из
243]