Д.Емец - Таня Гроттер и колодец Посейдона
Он не угрожал — он сообщал, и неглупый в бытовых вопросах Жора ощутил разницу. Слова Шурасика не были блефом. Все в школе знали, что по части черной магии Шурасик не имеет себе равных. Пару раз в самых сложных случаях с ним консультировался сам Поклеп.
— Ладно-ладно, Шурасик! Но с чего ты взял, что записка тебе? Она же не подписана! — уступил Жикин.
Мне ее принес купидон! — двумя руками вцепившись в свое призрачное счастье, заявил Шурасик.
— То-то и оно, что купидон!.. Пухлые обжоры вечно ошибаются! Для этих пройдох с крылышками мы, маги, все на одно лицо, как эфиопские джинны. Мне вон позавчера, прикинь, доставили розы! Громаднейший букет! Сунул в окно сухофрукт с крылышками, развернулся и улетел, мелодично икая. Небось конфеты были с ликером, раз его так развезло! Я удивился, стал букет исследовать, а там, вообрази, записка. Прикольная такая: «Я тебя забыл, но розы помнят. ГП». Я рыдаль! Я умираль от смейха! Розы помнят, ха-ха! Может, еще и корзина помнит?
— Ты всегда читаешь чужие записки? — возмутился Шурасик.
Он понял, что его записка не была исключением.
— Бриллиантовый мой, откуда ж я знал, что она чужая? Если бы на конверте так и было написано: «чужая записка, строго не для Жикина», я б, конечно, воздержался, как честный человек. Ну минут пять хотя бы воздержался. А то ведь ни слова! Даже намека не было, что записка Таньке. Может, она Ритке Шито-Крыто или… хе-хе… Зубодерихе! Вообрази себе только такое: Пуппер и Зубодериха! Роковая парочка!
— С розами-то ты что сделал? — оборвал его Шурасик.
— Розы я своим девочкам раздарил. Девяносто девять роз и то, вообрази, не всем хватило. Я дико популярен в этом лягушатнике! — сладко потирая ручки, сказал Жикин.
— А Таньке ты ничего не сказал? — уточнил Шурасик.
«« ||
»» [19 из
273]