Д.Емец - Таня Гроттер и колодец Посейдона
— Ну и чего ты такой кислый? Просто меду нами? Я девочка рассеянная. Я и своих секретов не помню, что уж о твоих говорить, — сказала она мягким и мирным голосом.
Шурасик быстро взглянул на нее. Ему давно надо было выговориться. Со Склеповой же он почему-то не смущался. Они были разные, как рыба и птица. А рыба и птица относятся к секретам друг друга вполне благожелательно. Хотя бы потому, что их не запоминают.
— Поднимаюсь я вчера в хозкомнату… — начал Шурасик. — Нужен был самостирающий таз, чтобы самому с носками не возиться… Захожу, а навстречу мне, из комнаты, незнакомый человек. Лицо все в буграх, на побитую дворнягу похож. Я отодвинулся, пропускаю его, и он, смотрю, отодвинулся. Я ни с места — и он ни с места. Я ж вижу… такой два часа стоять будет, но первый не пройдет. Я ему русской, и он мне ручкой… «Ах ты, думаю, кисляй!» Шагаю к дверям, и он в ту же секунду навстречу… Веришь?
— Я знаю эту комнату. Там зеркало дурацкое… Ну отодвинул бы! — посоветовала Склепова.
Шурасик подался вперед.
— Ты знаешь про зеркало? Но неужели я и правда… на собаку побитую? А, ну и черт с ним!..
Склепова покровительственно похлопала его по плечу.
— Да ладно тебе, Шурасик! Бывают моменты, когда сталкиваешься с собой как с посторонним, с незнакомым. Эти-то минуты самые честные и есть… Думаешь, я сама себе сильно нравлюсь? Да ничего подобного! Один глаз у меня больше другого, лицо асимметричное. Ты разве не замечал никогда? Волосы не блеск. Нижние зубы кривовато растут, наползают друг на дружку… Надо было пластинку носить, но мы же девочки гордые!
— Ты серьезно? — почти с мистическим испугом спросил Шурасик.
— Думаешь, я стреляюсь из-за этой ерунды? Ничуть, я ношу свою внешность так, что все считают меня красавицей. Так-то вот… А Грызианка Припятская, думаешь, красавица? Выставь ее на конкурс красоты с обезьянами — выше третьего места ей сроду не дадут! И что же? У Грызианки есть шарм, а шарм больше красоты!.. Очнись, Шурасик!
«« ||
»» [34 из
273]