Д.Емец - Таня Гроттер и колодец Посейдона
— Хорошо, учтем, — без тени юмора сказала Лена Свеколт.
В ней было что-то глобально серьезное. Даже разноцветные косы говорили скорее о стремлении казаться легкомысленной, чем об истинном легкомыслии. Видимо, Лена Свеколт, как и Шурасик, тяготилась своим умом, страдала от своей непохожести на других. Хотела быть такой же, как все, но увы… Ее «самость» проглядывала отовсюду, была в каждом ее жесте. Такая девушка, даже если и захочет сделать в веселую минуту шалость, проделает это непременно неуклюже, как порой, сконфузившись от сознания пустоты этого занятия, толстый отличник скатывает снежок и, норовя попасть в столб, разобьет стекло газетного киоска, стоящего, быть может, где-то совсем в стороне. Это почувствовал даже поверхностный, стремительный и не столько умный, сколько остроумный Ягун.
— Какой еще мир? А если эти негодяи остановят завтра сердце у моего Ванечки? Оно у него такое ранимое! А все из-за этой идиотки Гроттерши, этой мерзкой вампирши! — закричала Зализина, обвиняюще показывая туфлей на Гроттер.
Глеб Бейбарсов взглянул на Таню с любопытством. Тане стало неловко.
— Зализина, надень свой валенок на каблуке! Тебе простужаться вредно, ты звереешь. Когда у тебя в прошлый раз был насморк, мы дежурили ночью по очереди, чтобы ты никого не убила, — пробурчала она.
На стене над воротами появился Поклеп. Краснолицый, взволнованный, с плешью, пылающий самоварным жаром, он был смешон, но засмеяться хватило бы ума только у потенциального самоубийцы.
— Где? А ну признавайтесь! — заорал он.
— Кто где? — спросила Гробыня тем мягким и вкрадчивым голосом, которым она всегда разговаривала с начальством и идиотами.
— Мертвецы! Кого убили? Говорите, я все равно узнаю! — потребовал завуч.
— Никого не убили. Все живы, все здоровы, все хорошо себя чувствуют, — терпеливо сказала Склепова. — Мы просто разговариваем. Помогаем новеньким влиться в коллектив.
«« ||
»» [71 из
273]