Энн Райс - Интервью с вампиром
«Луи, я не вынесу этого, не вынесу, — говорил Лестат сквозь слезы. — Помоги мне, останься со мной».
«Чего же тут бояться? Просто поехала машина».
Я посмотрел вниз, на его светлые волосы. И вдруг вспомнил его в далеком прошлом: высокий, статный джентльмен в свободной черной накидке, откинув голову назад, сочным, хорошо поставленным голосом поет веселую арию из оперы, которую мы только что слушали. Его трость постукивает в такт по булыжникам мостовой, его большие мерцающие глаза останавливаются на молодой женщине, стоящей рядом, и широкая улыбка расцветает на его лице; песня замолкает на полуслове, и на мгновение, когда их взгляды встречаются, кажется, что все зло растворилось в этом всплеске наслаждения и счастья: ты чувствуешь себя просто живым существом.
Значит, такова расплата? Эта боязнь перемен, этот животный страх».
Я должен был что то сказать Лестату, напомнить ему о нашем бессмертии, что никто не приговаривал его к уединению в этом логове, где он окружен несомненными признаками неминуемой смерти. Но я так ничего и не сказал и знал, что никогда не скажу.
Темное море тишины снова нахлынуло на нас. Мухи роились вокруг гниющего крысиного труда. Ребенок тихо смотрел мне в глаза, как на яркие безделушки, и ручка с ямочками схватилась за мой палец.
Лестат встал, выпрямился, но тут же снова согнулся и упал в кресло.
«Значит, ты не останешься со мной, — вздохнул он и отвел взгляд. Но вдруг встрепенулся. — Я так хотел поговорить с тобой, — сказал он. — Той ночью, когда пришел на Рю Рояль, я хотел только поговорить. — Он закрыл глаза, нервно вздрогнул, словно у него перехватило дыхание, как будто удары, нанесенные мной тогда, только теперь достигли цели. Глядя перед собой невидящим взором, он облизнул губы и тихим, совсем знакомым голосом сказал: — В Париж я поехал вслед за тобой…» «О чем же ты хотел поговорить тогда? — спросил я. — Что ты хотел мне сказать?» Я вспомнил его безумную настойчивость в Театре вампиров, хотя не думал об этом долгие годы; нет, пожалуй, вообще никогда. И сейчас говорил об этом с большой неохотой.
Но Лестат лишь улыбнулся слабой, почти виноватой улыбкой и покачал головой, тихая, смутная печаль наполняла его глаза.
И я почувствовал глубокое, невыразимое облегчение.
«« ||
»» [198 из
207]