Андрей Ерпылев - Выход силой
Хамелеон какой то, а не человек.
«Ты старик, Коля, – думал он, массируя синие мешки, набрякшие за ночь под глазами: несмотря на важность мо¬мента, он так и не смог уснуть до утра. – Пусть даже побе¬дишь ты сегодня этого мальчишку, хотя это непросто, что с того? Это же не сказка, в которой, победив, можно впитать силу побежденного. Ты уже сейчас стар, а через несколько лет окончательно станешь развалиной. Кто придет тебе на смену? Балагур? Он немногим младше тебя. Кто то еще... Кто?»
Больше всего президент сожалел, что так и не продолжил свой род. Сперва казалось, что успеет: девицы так и льнули к некрасивому, но привлекающему своей звериной силой спецназовцу. В женской ласке не было недостатка – ни од¬на особа женского пола не задерживалась в его жизни доль¬ше месяца. В старые добрые времена до Катастрофы... А потом, когда на его мощные плечи свалилась ответственность за людей, это вообще отошло на второй план. Даже не на второй, а на девяносто девятый – столько всего надо было успеть, решить, сделать... Времени едва хватало на баналь¬ное удовлетворение потребностей кипящего энергией орга¬низма.
А вот теперь, когда есть все, можно сбавить темп, занять¬ся собой – он уже ни на что не годный старик.
И никогда у него не будет сына. Наследника.
Он внезапно почувствовал зависть. Нет, он завидовал сейчас не молодым, таким, каким был он сам много лет на¬зад. Он завидовал давно уже истлевшему в земле Князеву старшему, оставившему после себя сразу двух наследников. Этот слабый интеллигент очкарик, некогда вздумавший со¬противляться ему – настоящему мужику, победил. Рухнул, но сумел дать ростки, выросшие в новые деревья. Победи¬тель же похож на одинокий дуб – еще могучий снаружи, но с мертвой трухой внутри.
«Врешь! – Пытаясь унять расходившееся сердце, Сере¬дин видел в зеркале не себя, а умирающего Князева: покры¬тое синяками и запекшейся кровью лицо, единственный уцелевший глаз, сверлящий его через мутноватое стекло и прошедшие годы. – Ты тогда проиграл. Проиграл оконча¬тельно. Одного из твоих сыновей уже нет в живых, а вто¬рой... Второму осталось совсем мало. До начала боя».
«Это ты врешь, – безжизненный голос, казалось, был ре¬альным. – Ничего тебе не удалось, и ты это понимаешь. Сдайся, мужик, – это лучшее, что ты можешь сделать для себя...»
– Батя никогда не сдается! – От тяжелого удара кулака зеркало брызнуло длинными, прямыми, как ножи, осколка¬ми, остро резануло руку, но призрак исчез, канул в темном квадрате за разбитым стеклом...
– Э э! Что с тобой? – Балагур тронул за плечо насуплен¬ного друга, угрюмо разглядывающего обмотанный бинтом кулак. – Уснул что ли? Встряхнись!
«« ||
»» [249 из
260]