Елена Езерская - Любовь и корона
Но голос Долгорукой почему то задрожал, сорвался, и она задержала дыхание, чтобы восстановить равновесие.
Сычиха молча наблюдала за нею и, увидев, что княгиня снова овладела собой, вернулась к своему занятию — карты замелькали в ее руках. Долгорукая в сердцах выругалась и поспешно вышла из дома Сычихи.
Всю дорогу обратно она недовольно бормотала вполголоса проклятья Сычихе и периодически покрикивала на Дмитрия.
Вернувшись в дом, она застала в гостиной Забалуева, как то уж очень заинтересованно рассматривающего Татьяну, подносившую ему чай. Долгорукая Татьяну прогнала, напомнив, что их разговор еще не окончен, и села отдышаться в кресло напротив Забалуева.
— Умаялись, Мария Алексеевна? — участливо поинтересовался Забалуев.
— И то слово — все заботы да заботы, — с натугой улыбнулась Долгорукая. — Итак, на чем же мы с вами остановились?
— На важном, на самом важном, дорогая Мария Алексеевна, — расшаркался Забалуев. — Только прежде покаяться перед вами хочу. Сильно я виноват, Мария Алексеевна…
— Меня всего часа не было! — Долгорукая с удивлением посмотрела на него. — Когда успели и что натворили?
Или за прежние прегрешения ответ решили держать?
— Уж и не знаю, простите ли вы меня, грешного… — Забалуев скромно потупил очи долу.
«« ||
»» [203 из
292]