Елена Езерская - Любовь и корона
— Уверена? — с подозрением спросил Шуллер. — Он же ничего не сказал.
— А мне и говорить не надо! — кипятилась Полина. — Если бы кого другого дело касалось — мигом язык развязался бы, лишь бы его актерское личико не попортили. А за эту он на эшафот пойдет — выгораживать будет!
— На эшафот, говоришь? — недобро усмехнулся управляющий. — Это мы ему быстро устроим. Григорий! Бей его, пока не разговорится или язык не вывалится!
Григорий укоризненно покачал головой и пошел ломать Никиту. Удары так и посыпались на конюха.
— Ну, так где ты был?! В Петербурге?! Встречался с бароном? О чем ты с ним говорил? Отвечай! — кричал Никите в лицо стоявший над ним Шуллер.
Полина караулила у двери — ее вмешательство было предусмотрено хитроумным управляющим. Прослышав, что Никиту все утро искали, она сама бросилась помогать Шуллеру, и тот велел ей вмешаться и разговорить Никиту, когда допрос с конюха снимать будут.
Полине Никита нравился, да только вот незадача — тот все глаза проглядел ради другой, один для него был и есть свет в окошке, милая Аннушка!
Всех околдовала эта стерва — от кухарки до конюха. А старый барон еще раньше пал жертвой ее хитрости — все для нее делает, наряжает, как куклу, возит за собой в Петербург. И словно ее, Полины, нет на белом свете. Никто не замечает, как она красива, как талантлива. Модестович — не в счет, с ним Полина крутила, чтобы дворовой работы избежать. Не все же Анне в кисеях ходить да на шелках почивать!
— Тпру! Приехали! — раздалось от ворот.
Во дворе остановилась карета барона.
«« ||
»» [221 из
292]