Филип Этанс - Уничтожение
Он сидел в одиночестве потому, что, в отличие от Халисстры, не отрекся открыто от Паучьей Королевы не признал публично ее обожженную солнцем соперницу, Покровительницу Танца. Рилд не понимал эту их легкомысленную богиню. Покровительница Танца? Они что, намерены провести всю жизнь в плясках? Что за странное божество способно черпать - не говоря уж о том, чтобы использовать, - силу в столь бессмысленном занятии, как танцы? Ллос была жестокой и капризной повелительницей, и жрицы строго охраняли ее власть, но она была Паучьей Королевой. Пауки - сильные, изобретательные хищники и живучие. Рилд мог вообразить себя пауком. Пауки не знают жалости и никогда не просят пощады. Они плетут свои сети, ловят добычу - и живут. У пауков есть разум, у пауков есть сила, а сила - это все, что нужно любому дроу. Но, видимо, не любому.
Однако Рилд знал, что есть и третья причина, но которой он сидит здесь и точит меч, в то время как женщины замышляют заговоры и строят планы: дело как раз в том, что он не женщина. В Мензоберранзане Рилд Агрит был высоко ценимым и уважаемым воином, солдатом, имеющим влиятельных друзей и должным образом зарекомендовавшим себя перед начальством. Он жил безбедно, владел кое-какими вещицами, напитанными могущественной магией, - этот большой меч был не последней из них, - и ему даже доверили стать одним из основных участников жизненно важной экспедиции, направленной на поиски умолкнувшей богини. Но несмотря на все это, Рилд Агрит был мужчиной. Поэтому он был обречен быть вечно вторым и отлично знал, что ему вряд ли удастся уравнять шансы. Он мог возглавлять других мужчин, других воинов, но никогда не мог бы командовать женщиной. Его мнением могли поинтересоваться и даже порой принять его в расчет, но ему никогда не будет принадлежать решающий голос. Он мог быть солдатом - орудием, инструментом, - но никогда - лидером. Ни в Мензоберранзане, среди дочерей Ллос, ни в этом палимом солнцем лесу, среди танцующих жриц.
Три причины, чтобы быть существом второго сорта здесь, размышлял Рилд, в то время как дома - только одна, третья. Три причины, чтобы вернуться в Мензоберранзан.
И одна причина, чтобы остаться. В долгие часы одиночества Рилд частенько думал о том, чтобы вернуться в Подземье. Фарон и остальные, должно быть, пошли дальше, продолжив свой путь. Возможно, все они уже забыли про Мастера Мили-Магтира, вместе с ними покинувшего Город Пауков. Рилд не питал иллюзий насчет своей ценности в глазах тех, кто подобен Квентл Бэнр, а Фарон по крайней мере однажды доказал, что жизнь Рилда куда менее важна, чем удобство мага, не говоря уже о благополучии самого Мастера Магика.
Однако Фарон был предсказуем. Рилд знал мага, знал, чего ожидать, даже если это означало ожидать предательства. Фарон был темным эльфом, и не просто был им, но склонен был наслаждаться всем тем, что составляет сущность дроу. Квентл Бэнр такая же, именно поэтому они так раздражают друг друга. Эти двое и остальные - даже немногословный Вейлас Хьюн - тоже как пауки: предсказуемые и живучие. Рилд и себя считал точно таким же, и ему ужасно хотелось оказаться в компании себе подобных.
Пока он не вспоминал о Халисстре. За годы жизни в Мензоберранзане он наслаждался обществом немалого числа женщин, но, как и любой мужчина в Городе Пауков, отлично знал, что нельзя позволять привязанности заходить слишком далеко. Время от времени ему сообщали, что он является игрушкой, орудием, объектом флирта, исполнителем, но никогда не слышал этих странных слов, слов наземных эльфов: возлюбленный, спутник, друг, муж. До Халисстры все эти слова не имели для него смысла.
Рилд пытался снова и снова, но так и не мог понять, чем так приворожила его Первая Дочь Дома Меларн. Он даже прибегал к уникальным способностям Дровокола, пытаясь рассеять магию, которую она, возможно, наложила, чтобы привязать его к себе, - но магии не было. Она не произносила заклинаний, не пела баллад баэ'кве-шел, не давала ему никакого зелья, чтобы так околдовать его. Она, размышлял Рилд, даже не делала и не говорила ничего, что особо отличалось бы от слышанного им прежде, разве что в прошлом дюжина - а может, больше - женщин-дроу, обладавших им, произносили те же слова с насмешкой или даже с холодной, горькой иронией.
Халисстра просто улыбалась ему, смотрела ему в глаза, прикасалась к нему, целовала его, глядела на него со страхом, желанием, печалью, болью, гневом, отчаянием... глядела на него с искренностью. Рилд прежде никогда не видел ничего подобного, ни на черном лице темного эльфа, ни в прохладном сумраке Подземья. Он всегда ощущал, когда она рядом, словно от нее исходили какие-то волны, на которые были настроены его чувства. Она была просто Халисстра, и ошеломленный Мастер Мили-Маг-тира понял, что этого вполне достаточно. Одного ее присутствия хватило, чтобы оторвать его от жизни, которая была и должна была оставаться и дальше удавшейся настолько, насколько вообще мог рассчитывать мужчина-дроу.
И вот он здесь и снова вынужден терпеть то же отношение, он по-прежнему мужчина, на чью крепкую руку случае нужды можно рассчитывать, но которого за один стол с собой не сажают.
И тут в голову Рилду пришла четвертая причина по которой он был один и в этот день, и во многие предыдущие, и воин позволил оглушительной мысли вспыхнуть в его сознании, но лишь на краткий миг.
«« ||
»» [37 из
355]