Джордж Мартин - Буря мечей. Книга I
Еще миг — и в их круг ворвалась смерть.
Молния ослепила Джона, но он все таки увидел эту верткую тень, прежде чем услышал первый вопль. Первый тенн умер, как и старик, с разодранным горлом. Свет померк, тень с рычанием метнулась в другую сторону, и второй тенн рухнул наземь. Слышались проклятия, крики, вопли боли. Чирей шарахнулся назад, сбив с ног трех человек у себя за спиной. Призрак, на один безумный миг подумал Джон. Призрак перебрался через Стену. Но молния опять превратила ночь в день, и он увидел волка, стоящего с окровавленной мордой на груди у Дела. Волк был серый.
Тьма вновь обрушилась на них с ударом грома. Тенны тыкали копьями в снующего туда сюда волка. Кобыла старика, обезумев от запаха крови, встала на дыбы, молотя копытами в воздухе. Длинный Коготь все еще оставался в руке у Джона, и он понял, что лучшего случая у него не будет.
Он зарубил первого, кто ему подвернулся, отшвырнул в сторону второго, замахнулся на третьего. Кто то выкрикнул его имя, но он не разобрал кто — Игритт или магнар. Тенну, державшему лошадь, было не до того, чтобы смотреть по сторонам. Легким как перышко Длинным Когтем Джон ударил его сзади по ноге, и клинок вошел до кости. Одичалый упал. Джон успел словить лошадь за гриву левой рукой и вскочил ей на спину. Кто то схватил его за лодыжку. Он рубанул сверху вниз и увидел залившееся кровью лицо Боджера. Лошадь рванула с места, ударив копытом в висок какого то тенна.
В следующий миг они уже неслись прочь. Джон не пытался править лошадью — ему стоило больших усилий удержаться на ней во время этой бешеной скачки. Мокрая трава хлестнула его по лицу, чье то копье пролетело у самого уха. Если лошадь сломает ногу, меня догонят и убьют, думал он, но старые боги сопутствовали ему, и лошадь не упала. Молния сверкнула снова, гром прокатился по равнине, и крики затихли вдали.
Долгое время спустя дождь перестал. Джон оказался один среди моря высокой черной травы. В правом бедре пульсировала боль, и он с удивлением увидел торчащую там стрелу. Когда же это случилось? Он ухватился за древко и потянул, но наконечник засел глубоко в мякоти, и попытка вытащить его вызвала мучительную боль. Джон попытался вспомнить то, что произошло в гостинице, но в памяти остался только зверь, серый, поджарый и страшный. Он слишком велик для обычного волка — значит, это лютоволк. Никогда еще Джон не видел, чтобы зверь двигался с такой быстротой. Словно серый ветер... Что, если Робб вернулся на Север?
Джон потряс головой. Нет, это слишком тяжело — думать... о волке, о старике, об Игритт, обо всем...
Он кое как слез с кобылы. Раненая нога подогнулась, и он с трудом сдержал крик. Ох и намучается он — но стрелу надо вытащить, и медлить с этим нет смысла. Джон зажал оперение в кулаке, набрал воздуху и протолкнул стрелу вперед. Боль была такая, что он тут же остановился, кряхтя и ругаясь. Кровь хлестала из него, как из резаной свиньи, но с этим пока ничего нельзя было поделать. Джон попробовал еще раз... и снова остановился, весь дрожа. Еще... на этот раз он заорал, но наконечник вышел с той стороны бедра. Джон прижал к телу окровавленные штаны, сморщился и медленно вытянул стрелу из ноги. Он так и не понял, как ему удалось сделать это, не потеряв сознания.
Он долго лежал на земле, сжимая в руке свой трофей и истекая кровью, слишком слабый, чтобы шевелиться. Потом до него дошло, что он умрет, если чего нибудь не предпримет. Джон подполз к мелкому ручью, из которого пила его лошадь, промыл ногу холодной водой и завязал полоской, оторванной от подкладки плаща. Стрелу он тоже вымыл. Какое на ней оперение — серое или белое? Игритт оперяла свои стрелы бледно серыми гусиными перьями. Не она ли выстрелила в него, когда он умчался прочь? Джон не винил ее. Он хотел бы только знать, в него она целила или в лошадь. Если бы подбили кобылу, ему пришел бы конец.
— Хорошо, что им моя нога подвернулась, — пробормотал он.
«« ||
»» [606 из
607]