Джордж Мартин - Танец с драконами. Грезы и пыль
– Сном сыт не будешь, даже если это зеленый сон.
– Что ж делать, раз у нас нет ничего, кроме снов.
Вся еда у них вышла дней десять назад, и голод сопровождал их неотлучно. Даже Лето не мог найти дичи в этих лесах – путники жили на желудях и на сырой рыбе. Ручьев и мелких озер здесь было полно, и Мира промышляла со своей острогой не хуже, чем с удочкой. Порой она возвращалась вся синяя, однако с уловом, но вот уже три дня – три года, как склонен был считать пустой желудок Брана – ей ничего не удавалось поймать.
После скудной трапезы Мира прислонилась к стене и стала точить о брусок свой кинжал. Ходор сидел у двери на корточках, раскачивался и бормотал:
– Ходор, ходор, ходор.
Бран закрыл глаза. Говорить было холодно, огонь Холодные Руки разводить не велел. «Этот лес не такой пустой, как вы думаете, – сказал он. – Никогда не знаешь, что может прийти из тьмы на твой огонек». Бран вздрогнул, вспомнив об этом, несмотря на соседство теплого Ходора.
Сон не шел – какой уж тут сон. Только ветер, жгучий мороз и луна на снегу. Он снова вернулся в Лето, бегущего за много лиг от него, и ночь запахла кровью. Неподалеку убили что-то живое – мясо еще не успело остыть. Внутри ворочался голод, зубы омывала слюна. Нет, это не лось. Не олень.
Лютоволк поджарой серой тенью скользил от дерева к дереву, сквозь лужицы лунного света, через сугробы. Ветер, все такой же порывистый, то и дело менял направление. Лето потерял запах, нашел, потерял снова… и насторожил уши, услышав далекий звук.
Волк! Лето, соблюдая осторожность, пошел на голос. Запах крови вернулся, но теперь его сопровождали другие: моча, шкуры мертвых зверей, птичий помет, перья и волк, волк, волк. Стая. За мясо придется драться.
Они тоже его учуяли и смотрели, как он выходит на залитую кровью поляну. Самка, увидев его, бросила грызть сапог с застрявшей внутри ногой. Старый одноглазый самец с поседелой мордой вышел, ощерясь, навстречу чужому, молодой волк тоже оскалился.
«« ||
»» [70 из
550]