Антон Грановский - Падшие боги
Где-то неподалеку ухнула спуржун-птица. Васька насторожился, прислушался и спросил хриплым шепотом:
– Волколаки?
Жгут тоже прислушался и покачал головой:
– Не. Пока солнце за сосны не закатилось, они из чащобы носа не высунут. То медведь или лиса.
Они вышли на полянку, и на душе у Васьки чуток полегчало. Волколаки на такое открытое место не полезут.
Да только рано обрадовался Васька. Едва успел оглядеться, как Жгут зашипел на ухо:
– Княжьи ратники! Прячься в траву и молчок!
Сказано – сделано. Сидя в высокой траве, Васька Ольха приподнял голову. Разъезд из четырех всадников в шеломах, латах, на крепких лошадях неспешно ехал по полю. Узнать на́большего в разъезде не составляло труда. Он ехал впереди, за его плечами развевался красный суконный плащ. Был он гораздо выше остальных ратников, суровее лицом, а в его русой широкой бороде уже пробивалась седина.
Сердце у Васьки упало. Княжьих ратников он боялся не меньше, чем оборотней и волколаков. Глаза Васьки закрылись, а его толстые, обветренные ветрами Гиблого места губы беззвучно зашептали заклинанье-оберег, припасенное на особые случаи:
«Ты зачем меня, матушка, несчастного, родила? Завернула бы меня в льняную тряпочку да бросила бы камешком в синее море. Лежал бы я на дне, не ездил бы в дальние страны, не побирал бы копеечку, не боялся врага лютого. Обереги меня, матушка, окутай своим саваном, прикрой от напастей».
«« ||
»» [5 из
475]