Дмитрий Глуховский - Mетро
— Ты сделал всё, что мог, — успокаивающе потрепал его по плечу Хантер.
— А что случилось с моим домом? Что с ВДНХ?
— Всё хорошо, Артём. Всё уже позади. Мне удалось завалить вход, и чёрные больше не смогут спускаться в метро. Мы спасены. Пойдём.
— А что здесь произошло? — Артём оглядывался по сторонам, с ужасом видя, что почти весь зал завален трупами, и кроме их голосов, больше не слышно ни одного звука.
— Не имеет значения, — Хантер твёрдо смотрел ему в глаза. — Ты не должен об этом беспокоиться, — и, нагнувшись, он поднял с пола свой баул, в котором лежал чуть дымящийся в прохладе зала армейский ручной пулемёт. Лент с патронами почти больше не оставалось.
Он двинулся вперёд, и Артёму оставалось только догонять. Оглядываясь по сторонам, он увидел кое-что, что раньше ему было незаметно. С мостика, на котором он стоял, когда зачитывали приговор, свисали над путями несколько тёмных фигур.
Хантер молчал, широко вышагивая, словно забыв о том, что Артём еле передвигается. Как тот ни старался, расстояние между ними всё увеличивалось, и Артём испугался, что тот так и уйдёт, бросив его на этой страшной станции, весь пол которой был залит скользкой, тёплой ещё кровью, а население составляли сплошь мертвецы. Неужели я того стою, думал Артём, неужели моя жизнь весит столько же, сколько все их жизни, вместе взятые? Нет, он был рад спасению, но это тут было ни причём. Но все эти люди, наваленные сейчас беспорядочно, как мешки с тряпьём, на гранит платформы, друг на друга, на рельсы, оставленные навечно в той позе, в которой нашли их пули Хантера, — они умерли, чтобы он мог жить? Хантер с такой лёгкостью совершил этот обмен, как жертвуют в шахматах несколько мелких фигур, чтобы сберечь крупную... Он ведь просто игрок, а метро — это его шахматная доска, и все фигуры — его, потому что он играет сам с собой. Но вот вопрос — такая ли крупная, важная фигура — Артём, чтобы ради него умертвить стольких? Отныне, эта вытекшая на холодный гранит кровь, наверное, будет пульсировать в его жилах — он словно выпил её, отнял у других, чтобы продолжить своё существование. Неужели теперь всегда, всегда в нём будет течь стылая кровь всех этих убитых людей? Ведь тогда ему больше никогда не удасться согреться...
И он через силу побежал вперёд, чтобы нагнать Хантера и спросить, сможет ли он ещё когда-нибудь согреться, или у любого, самого жаркого костра ему будет так же холодно и тоскливо, как в зимнюю студёную ночь на заброшенном полустанке.
Но Хантер был всё так же далеко впереди, и может, потому Артёму не удавалось догнать его, что тот опустился на четвереньки и мчался по туннелю с проворством какого-то животного. Его движения казались Артёму неприятно похожими на... Собаку? Нет, крысу... Боже...
— Вы — крыса? — вырвалась у Артёма страшная догадка, и он сам испугался того, что сказал.
«« ||
»» [118 из
356]