Дмитрий Глуховский - Mетро
Глава 2
Артёму в голову опять полезла всякая дрянь. Чёрные… Проклятые нелюди, которые, правда, в Артёмовы дежурства попадались только один раз, но напугался он тогда здорово, да и как не напугаться… Вот сидишь ты в дозоре… Греешься у костра. И вдруг слышишь — из туннеля, откуда-то из глубины, раздаётся мерный глухой стук — сначала в отдалении, тихо, а потом всё ближе и громче… И вдруг рвёт слух страшный, кладбищенский вой, совсем уже невдалеке… Переполох! Все вскакивают, мешки с песком, ящики, на которых сидели — наваливают в заграждение, наскоро, чтобы было где укрыться, и старший изо всех сил кричит, не жалея связок: « Тревога! «. Со станции спешит на подмогу резерв, на стопятидесятом метре расчехляют пулемёт, а здесь, где придётся принять на себя основной натиск, люди уже бросаются наземь, за мешки, наводят на жерло туннеля автоматы, целятся, и, наконец, подождав, пока упыри подойдут совсем близко, зажигают прожектор — и странные, бредовые чёрные силуэты становятся видны в его луче. Нагие, с чёрной лоснящейся кожей, с огромными глазами и провалами ртов… Мерно шагающие вперёд, на укрепления, на людей, на смерть, в полный рост, не сгибаясь, всё ближе и ближе… Три… Пять… Восемь тварей… И самый ближний вдруг задирает голову и испускает заупокойный вой… Дрожь по коже, и хочется вскочить и бежать, бросить автомат, бросить товарищей, да всё к чертям бросить и бежать… Направляют прожектор в их морды, чтобы ярким светом хлестнуть их по глазам, и видно, что они даже не жмурятся, не прикрываются руками, а широко открытыми глазами смотрят на прожектор и всё размеренно идут вперёд, вперёд… И тут, наконец, подбегают со стопятидесятого, с пулемётом, залегают рядом, летят команды… Всё готово… Гремит долгожданное «Огонь!» Разом начинают стучать несколько автоматов, и громыхает пулемёт… Но чёрные не останавливаются, не пригибаются, они в полный рост, не сбиваясь с шага, также мерно и спокойно идут вперёд… В свете прожектора видно, как пули терзают лоснящиеся тела, как толкают их назад, они падают, но тут же поднимаются , выпрямляются — и вперёд… И снова, хрипло на этот раз, потому что горло уже пробито, раздаётся жуткий вой. И пройдёт ещё несколько минут, пока стальной шквал угомонит наконец это нечеловеческое бессмысленное упорство. И потом ещё, когда все упыри уже будут валяться, бездыханные ( да и дышат ли они?), недвижимые, разодранные на клочки, издалека, с пяти метров будут ещё их достреливать контрольными в голову. И даже когда всё уже будет кончено, когда трупы их уже скинут в шахту, всё будет стоять перед глазами та самая жуткая картина, — как впиваются в чёрные тела пули, и жжёт широко открытые глаза прожектор, но они всё также мерно идут вперёд… Артёма передёрнуло при этой мысли. Да уж, лучше про них не болтать, подумал он. Так, на всякий случай.
— Эй, Андреич! Собирайтесь! Мы идём уже! — закричали им с юга, из темноты. — Ваша смена кончилась!
Люди у костра зашевелились, сбрасывая оцепенение, вставая, потягиваясь, подбирая рюкзаки и оружие, причём Андрей захватил с собой и подобранного щенка. Пётр Андреич и Артём возвращались на станцию, а Андрей со своими людьми, — к себе на трехсот пятидесятый, ждать, пока и их сменят.
Подошли сменщики, обменялись рукопожатиями, выяснили, не было ли чего странного, особенного, пожелали отдохнуть как следует и уселись поближе к огню, продолжая свой разговор, начатый раньше.
Когда все двинулись по туннелю на юг, к станции, Пётр Андреич горячо о чём-то заговорил с Андреем, видно, вернувшись к одному из их вечных споров, а давешний бритый здоровяк, расспрашивавший про рацион чёрных, поотстал от них, поравнявшись с Артёмом и пристроился так, чтобы идти с ним в ногу.
— Так ты что же, Сухого знаешь? — спросил он Артёма глухим своим низким голосом, не глядя ему в глаза.
— Дядю Сашу? Ну да! Он мой отчим. Я и живу с ним вместе, — ответил честно Артём.
— Надо же… Отчим… Ничего не знаю такого… — пробормотал бритый.
«« ||
»» [15 из
356]