Дмитрий Глуховский - Mетро
— Странный какой-то мужик! Про дядю Сашу он спрашивал. Знакомый его, что ли? А вы не знаете его?
— Да вроде и не знаю… Он только на пару дней к нам на станцию, по каким-то делам, вроде бы Андрей его знает, ну вот он и напросился с ним в дозор. Чёрт знает, зачем ему в дозор идти… Какая-то у него физиономия знакомая… — Да. Такую физиономию забыть нелегко, наверное, — предположил Артём.
— Вот-вот. Где же я его видел? Как его зовут, не знаешь? — поинтересовался Пётр Андреич.
— Хантер. Так и сказал — Хантер. Пойди пойми, что это такое.
— Хантер? Нерусская какая-то фамилия… — нахмурился Пётр Андреич.
Вдали уже показалось красное зарево — на ВДНХ, как и на большинстве станций, обычное освещение не действовало, и вот уже третий десяток лет люди жили в багровом аварийном свете. Только в «личных аппартаментах» — в палатках, комнатах, — изредка светились обычные электролампочки. А настоящий, яркий свет от ртутных ламп озарял лишь несколько самых богатых станций метро. О них складывались легенды, и провинциалы с крайних, забытых богом полустанков, бывало, годами лелеяли мечту добраться и посмотреть на это чудо.
На выходе из туннеля они сдали в караулку оружие, расписались, и Пётр Андреич, пожимая Артёму на прощание руку, сказал:
— Ну, Артём, давай-ка ты на боковую! Я сам еле на ногах, а ты, наверное, вообще стоя спишь. И Сухому — пламенный привет. Пусть в гости заходит.
Артём попрощался и, чувствуя, как навалилась вдруг усталость, побрёл к себе — «на квартиру».
На ВДНХ жило человек двести. Кто-то — в служебных помещениях, но большая часть — в палатках на платформе. Палатки были армейские, уже старые, потрёпанные, но сработанные качественно, да и потом ни ветра, ни дождя им знавать тут, под землёй, не приходилось, и ремонтировали их часто, так что жить в них можно было вполне — тепло они не пропускали, свет тоже, даже звук задерживали, а что ещё надо от жилья?
«« ||
»» [17 из
356]